ГАРРЕТ С ИЗЛУЧИНЫ | GARRETH OF RIVERBEND

Gale Decarios

46 лет | человек | Аранвин, Пятиречье

Образ персонажа

• Гаррет и его предки вот уже два столетия известны в Пятиречье как чародеи, посвятившие себя поддержанию равновесия между жизнью и смертью. Однажды взявшись защищать земляков от последствий Катастрофы, они до сих пор считают своим долгом реагировать на любое нарушение естественного порядка вещей, будь то не нашедшие покоя духи, бродячие мертвецы или возжелавшие запретных знаний люди. К сожалению, помимо высоких моральных принципов все представители этой семьи отличаются неуживчивым характером и отсутствием какого-либо почтения к вертикали власти, поэтому восемь поколений экзорцистов так и не заслужили ни богатства, ни титула, ни даже родового имени; а те немногие ценности, которые передаются по наследству, заключаются в любовно собранной коллекции книг и репутации, опережающей своего обладателя.

• Поскольку репутацию на хлеб не намажешь, Гаррет чётко разделяет своих подопечных на беспомощных жертв обстоятельств и ходячих кошельков, но даже таким образом стабильный заработок не складывается: все деньги, которые ему удаётся вытряхнуть из крупных землевладельцев и правящей верхушки Аранвина, уходят либо на магические трактаты, либо на материалы для зачарования. Сам Гаррет не видит в этом проблемы, потому что одержим своим делом; потому что служит Марике прямо сейчас, и никакого потом не предвидится, - экзорцисты в своей постели не умирают. Но окружающие бывают с его фатализмом не согласны; так, например, супруга, не выдержав постоянного напряжения, спустя год после рождения сына сбежала с бродячим торговцем в Тиру. Подросший наследник же заявил, что вместо героического самопожертвования следует навести на родине порядок, со скандалом отрёкся от семейного ремесла и посвятил себя Таламару.

• Несмотря на известную живость характера и легкомысленное отношение к будущему, потеря преемника серьёзно беспокоит Гаррета. Он может смирить гордыню и вместо собственного ребёнка обучить некое юное дарование, но среди таковых немного желающих связать себя с доменом Смерти; ещё меньше - терпеливых и почтительных, потому что его искусство не допускает спешки. Не проливает огненный дождь на вражескую дружину, не сращивает кости, не помогает засохшему пню расцвести; не позволяет сиюминутно стяжать славу, лишь требует - осторожности, внимательности, бесконечного совершенствования, тщательной подготовки и долгих, выматывающих ритуалов. Не говоря уже о том, что сам Гаррет не молодеет; ручаться за то, что сможет снисходительно относиться к чьей-то горячности, он бы не стал.

Дополнительная информация

• После старой травмы колена Гаррет сильно хромает и опирается на посох, который заодно использует как магический инструмент. В Пятиречье его обычно узнают по этому посоху и серебряному кольцу в виде змея, кусающего себя за хвост.
• Любит кошек и звук своего голоса.
• Нейтральный добрый.

Пример поста

В юности Гаррет неоднократно задавался вопросом: почему их так мало? Почему не возводят ни школ, ни гарнизонов под лунным знаменем; почему узкий круг служителей трясётся над тайной учения, словно рионнийские скупцы? Если год от года сложнее становится жизнь в Порубежье, беспокойнее - старые кладбища, да сильнее петляет дорога до Внешних Сфер, почему не открыться миру? Не поделиться усердно нажитым, не огласить Её принципы, не подготовить молодых мастеров себе замену и не вручить в их лице мирным жителям образный щит и меч?

Ему говорили - поймёшь со временем; тогда в гневе сводило челюсти от усталой снисходительности отца. А позже отец проиграл некроманту и домой вернулся умертвием, сломанной куклой шагал во главе ужасающего отряда; на месте левой височной кости зияла окровавленная дыра.

Гаррет сражается всю свою жизнь - с голодными гулями, с призраками, с искажёнными тварями, которым ещё не дали названия; но хуже всего, положа руку на сердце, иметь дело с людьми. В урожайный год легко можно встретить двух-трёх некромантов: обычно юнцов, которым честолюбие отшибло страх перед запретным знанием; бывает, и хитрых старых ублюдков, годами скрывавшихся от преследования, а на закате лет вдруг решившихся заявить о себе. Он молится - невнятно и быстро, зубами вытаскивая пробку из флакона со "светлой памятью"; бросает её под ноги наступающей нежити и щурится от яркого света. Не панацея, конечно, но первые ряды замедляются, наталкиваются на ржавые пики товарищей; ломаются в суставах и падают. Костлявые пальцы цепляются за землю и волочат обломки туловищ дальше - они не успокоятся, пока не выполнят приказ.

- Уводите людей, - он цедит сквозь зубы, почти не оглядываясь; хватает кого-то за руку - кого-то из кричащих, напуганных, мечущихся из стороны в сторону, не знающих, куда бежать. - Забаррикадируйтесь изнутри в ратуше. Дверь подоприте чем-то тяжёлым, окна заставьте шкафами. Там и сидите, пока не наступит тишина.