сэр Адерин, Рыцарь-Лилия | sir Aderyn, Knight of Lily
паладин Таламара, телохранитель третьего принца Вальдена

Douglas Booth

18 лет | человек | Вальден

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

Он появился на пороге храма Карающего Меча в возрасте пятнадцати лет — мальчишка, оставивший дом ради чуждых его семье идеалов и прошедший в одиночку путь от Излучины до Холодной Долины; мальчишка столь талантливый и усердный, что стал самым юным посвящённым рыцарем за всю историю ордена, заслужившим свой титул и меч из метеоритного железа раньше, чем начал бриться.
Как истинный защитник справедливости, Адерин никогда не принимал концепцию компромиссов; вместе с братьями по вере он неустанно боролся с хаосом и злом, в лучших традициях своего домена не делая различий между этими понятиями. Именно поэтому в какой-то момент он совершил ошибку, самовольно покарав за поклонение Малис отпрыска благородной семьи; верхушка ордена признала приговор законным — но едва успела спасти Адерина от мести оскорблённого лорда, отправив в столицу на непыльную должность, "пока не уляжется шум".
Поначалу Адерин отнёсся к назначению прохладно, ведь он стремился быть руками своего бога на земле, а не нянькой при избалованном аристократе; однако разочарование пошло ему на пользу, немного охладив пыл и вынудив стать осторожнее. Чуть позже, когда он познакомился с неприглядной изнанкой дворцовой жизни, осторожность оказалась очень кстати: как и все остальные в этом месте, принц действительно нуждался в надёжном человеке за спиной — отважном, честном, твёрдом в своим убеждениях. И, желательно, живом.

Дополнительная информация

Даже в нынешнем своем положении ищет способы служить Таламару. Ежедневно совершает молитвы и ищет преступников, нарушающих наветы, а также способы показать свою доблесть.

Со временем в назначении начал видеть проявление его воли и порядка. Праведник должен видеть не только лишения, но и возможность за новой ролью найти возможность нести слово его.

Тем не менее, сохраняет скептицизм и недовольство некоторыми… делами Лисандра.

Чудо, дарованное Таламаром, это аура, освобождающая от страхов, сомнений и усталости. Сослуживцы говорят, что и сам Адерин лишен тягот страха — но чудо ли это или просто часть его нрава, неизвестно: сомнения и усталость одолевают его не меньше прочих.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• Куда хотите вести персонажа, какие отыгрыши в приоритете, к каким сюжетным веткам хотели бы присоединиться
Служение богу! И немного разочарования. Ворчать в углу, выражаться, резать неверных, искать неверных — в том числе в кайр Парале.
Кататься за Лисандром.

• Какие темы категорически не играете
Не играю политику

Твинк Долора

Пример поста

Долор не знает, бывал ли он тут — в сущности, он не понимает, где тут находится, и видел ли это место он что в жизни, что в дреме. В чем была права провидица, так в том, что воспоминания сохранить сложно — вне неги Марики бездушник писал лишь сущие мелочи в своем дневнике, пытаясь ухватить время и придать ему какой-то смысл и надежду. Дневник не хранил ничего полезного — там были описаны в деталях самые незначительные события, детали и рецепты, среди которых не затесалось ни строчки размышления. Но эти мелочи были единственным, что он знал, и он шел по мучительно длинной жизни, замечая лишь такие детали, каждый день откидывая что-то важное и прикрываясь записями об удобстве пуговиц и качестве молока на базаре.
Здесь, в мире неведомом и необъятном, он мог чувствовать давно забытое и потерянное — он чувствовал грусть, он чувствовал собственную ничтожность. Совершенно мало, но достаточно, чтобы забывший всякое чувство человек мог это ощутить. Было ли это забытье самобытным, скрытым за потерей души, или же было обманом сущности, вторгшейся в мир гвардии и принявшейся разрушать устои?
Печаль и усталость. Разруха и запустение. Все смешалось в этом мире, рассыпалось на блестящий песок мелочей, скользящих по ветру. Долор видел тьму. Долор ее щупал, чуял отравленный воздух, чувствовал песчинки, но он не видел пустыни. Он всего лишь человек, и здесь, во власти безликого, растерял свою чувствительность и обрел чувственность.
Вздохнул. Во вздохе читалась усталость от годов трудностей. Ощущение было столь незнакомым, что мужчина отстранился: ему казалось, что в его теле некто иной, а он лишь наблюдатель.
Гость сна говорил знакомым, скрипучим голосом.
— А что ты хочешь взамен? — Долор бесконечно стар. Он пережил всех, кто был ему важен, он пережил тех, кто вознамерился когда-то его убить, пережил почти всех, кому намеревался служить. Он давно знает, что такого мелкого, низкого человека никто не одарит.
От звука собственного голоса — все такого же спокойного и сдержанного — капитан приходит в себя. Глазами он пытается ухватить то, зачем пришел и о чем его спрашивали: он ищет знаки, символы, он вглядывается в плащ, в книгу пришельца, ищет среди тьмы и песков хоть что-то, что поможет. Но не находит.
— Кто ты?