ЛИСАНДР РЕДВАЛЬД | LYSANDER REDWALD
принц Вальдена, Избранный Аллоры


Anar Khalilov

22 года | человек | Вальден

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

• Лисандра и Элиссу королева родила от марсийского вельможи, который позже пропал без вести в ходе дипломатической миссии в Рионне. Их рождение — не более чем итог небольшой интрижки, и хотя формально двойняшки равны по статусу остальным детям Хальдис, они никогда не рассматривались в качестве претендентов на трон. Для них нет никого ближе друг друга, и злые языки даже приписывают брату и сестре порочную связь, хотя в этом мало смысла — Лисандр поклоняется Аллоре и не отказывает себе в чувственных удовольствиях; при дворе он известен любвеобильной натурой и ордой фавориток, ни одна из которых лишь чудом не родила еще бастарда королевской семьи.
• В отличие от многих титулованных родственников, Лисандр никогда не оскорблял Всевидящего наигранной почтительностью; Хальдис обычно смотрела на это сквозь пальцы, уважая его честность, но годами отказывала в праве возносить молитвы Аллоре открыто. Её мнение изменилось незадолго до исчезновения, когда стало понятно, что страсть Лисандра к Пламенной Деве взаимна; чем больше он совершенствовался в изящных искусствах, фехтовании или телесной любви, тем ярче были признаки божественной благосклонности. Случись Лисандру пойти по стопам деда и стать Избранным, королевской семье это пошло бы только на пользу; "неправильный" домен в таком случае можно было бы потерпеть.
• В семейном кругу Лисандр имеет репутацию легкомысленного, лишённого амбиций человека, который держится в стороне от проблем (по возможности) и не пытается наращивать влияние при дворе. Отчасти это основано на том, что слово "власть" вызывает в его сердце только скуку; отчасти — на инстинкте самосохранения, который подталкивает двойняшек убраться от опустевшего престола как можно дальше. Некоторые даже путают его ребяческое поведение с бесхребетностью — и остаются жестоко разочарованы, потому что в действительности из простых смертных повлиять на Лисандра могут только мать и Элис.

Дополнительная информация

• В качестве чудотворца был наделён даром видеть людские чувства и моральные качества, а также взывать напрямую к таковым, что могло привести к секундному колебанию, изменению решения или даже полному переосмыслению своей жизни, а могло не изменить ничего, потому что после момента просветления окончательный выбор оставался за человеком. В состоянии транса умел напрямую обращаться к Аллоре и получать от неё наставления.
• В 582-585 годах анонимно действовал в столице как Пересмешник — загадочный бард, который время от времени пел в кабаках и борделях песни собственного сочинения, высмеивающие грехи знати и раскрывающие публике её грязные секреты. При поддержке арфистов добился серьёзного общественного резонанса; известны случаи, когда из-за его выступлений аристократы покидали город, а чиновники теряли должности.
• В октябре 585 при посещении Эйдина сопровождал группу беженцев, желающих покинуть разорённые нежитью земли и попросить приют в Аравеле; в результате оказался втянутым в пограничный конфликт.
• В ноябре 585 отправился с дипломатической миссией в Линдисфьялль; в пути погиб от внезапного нападения мятежных ярлов, но был вознесён Аллорой как Избранный.
• Весьма недурно обращается с клинковым оружием; умеет стрелять из лука, но особенной меткостью похвастать не может — такие тренировки слишком монотонные для его характера, чтобы наращивать мастерство. Ловок и вынослив, чем компенсирует отсутствие выраженной мышечной массы.
• Владеет артефактами: полумаской, скрывающей личность, и одним из парных браслетов, помогающих им с телохранителем найти друг друга.

Планы на игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• Навести суету в империи, усложнить сиблингам делёж власти, организовать Элис пару микроинфарктов; потом найти себе тёплое сухое местечко и делать оттуда загадочный трунь.
• Профиль Гаррета

Пример поста

День летнего солнцестояния в этом году полностью оправдывал своё название. Лис начал умирать от жары ещё дома, под относительной защитой каменных стен, а в дороге и вовсе помянул разъярившееся светило неласковым словом — хотя ехал как раз для того, чтобы его прославлять. Стоило только миновать городские ворота, как дублет оказался стянут и без всякого уважения к труду портного затолкан в сумку под осуждающим взглядом Адерина; но к этому делу Лис давно привык, а  рыцарь был полностью свободен в своих решениях, даже если это решение свариться заживо, но не нарушить приличий — то есть, в высшей степени сомнительное. Подумав немного, рубашку он тоже расшнуровал до середины груди, а имевшуюся у них флягу с водой без затей вылил прямо на голову. Вот тогда стало хорошо — настолько, что всю оставшуюся дорогу Лис перебирал струны лютни, развлекая попутчиков, заигрывал с девушками и мурлыкал самые простые романсы, которые только знал.

На старенькой телеге помимо них ехала целая компания из молодых людей, работавших в столице, — кто подмастерьем у гончара, кто фонарщиком, кто прачкой, — а на праздник выпросивших у хозяев выходной. Лис со своим неизменным спутником весьма удачно наткнулись на них, препирающихся с хозяином телеги насчёт цены; ловко вклинившись в разговор, он заболтал мужика до того, что тот был уже на всё согласен, и уже на борту скромно поблагодарил всех за любезность — тащиться пешком в такую погоду было не с руки, а в карманах у него по традиции свистел ветер. Строго говоря, из-за погоды и праздника никакого случиться не должно было; городская управа строго-настрого запретила собираться для обильных возлияний и жечь костры, а Литу без огня люди себе не представляли. Запретить-то запретила, даже конные разъезды пустила по дорогам, но следовало из этого только то, что гуляния переместились из деревень поглубже в лес, на поляны и вырубки, куда без местного проводника вовек не добраться.

— Вы, господин, из благородных, за версту видно. Зачем-то с нами тащитесь, — хихикнула одна из девиц, что была смелее прочих и быстро устроилась у Лисандра под боком, на особо красивых переборах щекоча рёбра, «чтобы не совсем уж ему малина была».

— Во имя веры, — отозвался Лисандр с тем выражением лица, по которому никогда нельзя было понять, шутит он или говорит серьёзно. — Всякое деяние, совершённое из любви к самой жизни, угодно Пламенной, а на таких празднествах всегда в достатке и жизни, и любви.