ДОЛОР | DOLOR
глава гвардии Аравеля

Sean Bean

больше 140 | ревенант, бездушник | Аравель

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

Когда-то он был настоящим героем Эйдина, лидером Эскадрона Смерти — элиты, что посвятила себя служению Марике и делу очищения мира от нежити и скверны, часто по сторону стены, что отделяет земли живых и земель мертвых. Тогда его знали под другим именем, и его он давно уже забыл, как и лица своих сослуживцев, их имена и смерть за охранительной чертой эйдинских крепостей. Имя "Долор" он услышал от ребенка, который баюкал в руках мертвое тело младшей сестры, во время одного их моровых поветрий, что пришли в Эйдин со стороны Амадии, и было это уже сильно после того, как он лишился своей души.
Долор не помнит, как именно и когда это случилось. Говорят, что иногда люди способны это понять — почувствовать, как невидимая рука злого рока вырывает сердце из груди, после чего мир теряет краски, но с ним все произошло как будто незаметно. Вероятно, годы службы на границе, вылазки в отравленные скверной земли, не могли не сказаться, и он постепенно забывал, лишался эмоций и чувств, привязанностей и желаний, покуда от него не остались только долг и желание служить. Но ему пришлось бежать о своих же, желавших его убить, упокоить — и Долор иногда думает, что стоило им позволить. Много лет он скитался, нанимаясь на службу к тем, кто не боялся замараться работой с бездушником, к людям нерилигиозным или лишенным страха перед его проклятием, но со временем это становилось все сложнее. Когда пал Эйдин, он был в Кайр Лаэде, и бежал оттуда вместе с другими, с жителями приграничья и Кингейрна, и других мелких городов и сел бывшего королевства. Когда он узнал, что средний принц династии, которой он когда-то клялся в верности, выжил, пусть и стал вампиром, и поселился к замке Кайрхилл в Аравеле, Долор сам пришел к нему. Он говорит, что рассчитывал на смерть от руки того, кому всегда был верен, но Риан этого делать не стал — он увидел искру человечности в этом жесте, и с этого дня Риан отказывается считать бездушников своими врагами, что бы там ни предписывала Марика. Долор же остался при нем, служить так, как служил бы ему, если бы с ними обоими не случилось то, что случилось.

Середины осени Долору начали сниться сны. Бездушники лишены сновидений, и потому это его напугало и озадачило. В этих снах высокий человек с пустыми глазницами взывает к нему, зовет к себе, зовет восстать против тех, кто хочет их убивать и кто назвал их жалкой нежитью, достойной огня. Расскажет ли Долор об этом Риану и что будет делать?

Дополнительная информация

Имеет лачужку в Кайрхилле, где без прислуги для своего интереса пытается разобраться с делами, к которым мог иметь отношение когда–то — то плотничество, то искусства, то науки, то садоводство. Там имеет небольшую стопку книг, хранимую в сундуке. Выглядит домишка весьма скверно, так как навыков к ведению быта у Долора сохранилось мало.
От других ревенантов приобрел привычку вести дневник, чтобы с течением времен не забыть, чем он занимался и кем был при дворе. Также хранит его в сундуке, но ведет не дотошно.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• Куда хотите вести персонажа, какие отыгрыши в приоритете, к каким сюжетным веткам хотели бы присоединиться
Любитель простых посиделковых игр и копания на месте, разбирательства в чувствах и в житейских проблемах
Хочу участвовать в делах ревенантов и Аравеля
Разбираться со снами, жить хорошей и долгой жизнью, подымать статус бездушников.
Воспитывать солдат, высыпаться и хорошо кушать. Учиться жарить картошку с душой.
Пытаться понять, что есть душа, и как ее заменить — или сделать ее отсутствие незаметным.

• Какие темы категорически не играете
романтика я женат
политика я тупой

Пример поста

Кошелек Дерека никогда не бывал пуст.
Палитра pantone не знала всех цветов, коими струились, подобно дарам в роге изобилия Амалфеи, его карточки. Старику не нравились все эти кардхолдеры — они совершенно не вмещали его неисчислимых богатств. Карточки лоснились в самом обыкновенном кошельке старого пошива, стертом и дырявом, в тех отделах, где благородные господа славного Шайенна носили самые настоящие деньги.
И все это были карты лояльности баров. При взгляде на них могло создаться впечатление, что он, бродяга, есть никто иной как самый лояльный человек города, мужчина широкой руки и бесподобного сердца.
И такой богатый душой, но не счетами, человек сегодня по своему обыкновению решил обрадовать славные заведения своим присутствием и прильнуть с кубку самого Диониса. Иными словами, нажраться вдрызг и отночевать в канаве.
Кег и Керк были заведением несколько эпатажным, но безнадежно древним. А древние заведения знали толк в гостеприимстве — Дерек Ортега принарядился значительно уже в первый час пребывания. Спонсором сего дня была миловидная бабуля, получившая какую-то посылку от внучков и от того щедрая для бедняг, лишенных столь благодарных родственников. И по этому поводу вояка устраивал в баре настоящие тирады о том, как нынешние люди невозможно глупы, лишены всякого уважения к старшим и благодарности в них столько же, сколько снега в Майами. И несмотря на зону отчуждения, порожденную издаваемыми им миазмами, нашлось немало пухленьких мужичков на закате жизни, горячо разделяющих эту тему. За это лились тосты. За это звучали возгласы. Можно сказать, что невзрачного бомжа могли выдвинуть спикером за его ораторские способности и любовь к рыганию. Или он так думал.
И не было никакой возможности, что тирада обойдет молодежь и в их желании стелиться самостоятельно и перестилать свой пол. Эти толерасты!
— Они погубят нашу страну! — он вопил на барной стойке ленивому и жирному бармену, ассортимент которого можно было описать как «добавит лед в виски», — они ебутся в жопы и подставят жопу любому обиженному, бля, о боже кто-то обидел, бля, афроамериканца, давайте ему подставим жопу, давайте, бля, границу откроем и мексикосов еще сюда пустим, а хули нам, жалко блять? Уважайте их, сука, традиции толкать наркоту и стреляться, подставьте жопу, бля, ведь не все они такие! —  Дерек хлебнул своего крепленого, — че еще этим чикано надо?
За барной стойкой сидело немного народа, но народ был горяч и поддерживал, вставлят фразы, возмущался. Бедная статуя медведя, бывавшая тут привратником, и та казалась бомжу ярым сторонником его идей.