ФИОНА РЕДВАЛЬД | FIONA REDWALD

Charlize Theron

37 лет| человек | Вальден
принцесса Вальдена, жена старшего принца | связующее звено между королевской семьей и церковью Таламара | дочь Верховного клерика культа Таламара в Вальдене

Пример поста

Хлоя обещала себе бросить курить еще в том месяце — но сейчас снова стоит и курит, нервно оглядываясь по сторонам в поисках стюардов. Не курить не получается, это даже не про дым в легких, а про сигарету в руках. Нужно что-то держать в пальцах, нервно покручивать и бояться быть пойманной. ЭТо держит ее в тонусе. Напряжение действует отрезвляюще, иначе бы Хлоя, наверное, просто не смогла бы так долго стоять на одном месте.
В последние дни ее сильно пугало бездействие. Любая неподвижность, отсутствие перемены места, фона, позы. Потому она не спит ночами — она боится, что снова увидит сон, который сбудется. Не фокусируется подолгу на каких-то предметах и не находится долго в одном и том же месте, потому что стоит ей приглядеться, привыкнуть, она начинает видеть то, чего видеть не должна. Сигареты помогают не особо. Алкоголь же делает все только хуже. Хлоя уже отчаялась от этого избавиться, но последние пару дней ничего подобного с ней не случалось, никакие видения ее не беспокоили, и, что главное, последние сны не сбывались и не воплощались в реальности самым чудовищным образом. Хлоя почти успокоилась, но новость о том, что Джона выпустили из психушки, заставила ее волноваться.
Джон ведь тоже видел то, что видеть обычному человеку не положено. Джона все считали шизиком, он сам и сама Хлоя тоже принимали это, как данность — но сейчас она стала сомневаться. Во что сложнее поверить: в коллективное безумие, в то, что они вместе свихнулись и почти одинаково теперь мучаются, глядя на людей и предметы, или в то, что они оба в чем-то правы? У нее в сумке валяется затертый до безобразия томик Кинга, Хлоя в последние дни постоянно носит его с собой, как носят Библию послушные девочки из религиозных семей. Хлоя хорошо знает, не понаслышке, что говорит Святое Писание и верующие отцы о таких, как они с Джоном — хорошо, что ее отцу нет дела ни до нее, ни до веры, иначе бы ее уже били распятием по голове или прикладывали псалтырь, чтобы изгнать бесов. Хлоя не знает, что хуже — это или психушка, она никогда подолгу не лежала в больницах и теперь с опасением ждет появления Джона в условленном месте, нервно закуривает еще раз, рискуя нарваться на штраф.
А вдруг он стал совсем другим? Вдруг они все-таки смогли его там вылечить, и теперь единственный человек, которому она может довериться и открыться, посмотрит на нее с осуждением? Это будет гораздо хуже, чем перспектива самой угодить в больницу или оказаться в какой-нибудь секте, где ее посадят в круг из свечей и станут читать над ней молитвы.
Когда он, наконец, появляется, она спешно бросает сигарету в урну и садится на ближайшую скамейку. Хлоя нервно отстукивает ногой мотив песни, названия и слов которой и не помнит, но чей бит звучит в унисон ее бешено колотящемуся сердцу. С виду вроде не изменился. Разве что щеки впали ее больше.
— Привет, — говорит она коротко, и замолкает, глядя на Джона. Хлоя понятия не имеет, что еще можно сказать.