ШИН | SHIN
Иларийская шпионка, кале, бастард![]()
![]()
Amita Suman
20 лет | человек | Рионна, Илария
••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••
Образ персонажа
— Ты родилась со светлыми глазами, это к счастью.
— Так мам, все дети со светлыми глазами.
Шин было не обмануть, Шин–то много детей повидала. Она ж росла в самом счастливом месте побережья: в борделе. Матушка ее звалась Кузу, обладала невероятными талантами третьего размера, сметливым умом и богатым жизненным опытом (опыту недавно минул двадцатый год). Со всем этим багажом и байстрюком на сдачу, Кузу решила остепениться и надолго прижилась в Иларийском доме роз, радуя публику побогаче.— Тебе там будет лучше.
Кузу обладала еще и отличным слухом: уши ее слышали на далекие километры. Прознав только, что Кириган Веламар признает бастардов, она тут же заявилась и передала свое четырехлетнее золотце белоголовому мужчине. За дверью они общались не шибко долго: Кузу, довольная, ушла уже под звук звенящей монеты. Но она оставалась сметливой: следующим же днем её и след простыл.— Амадийцы навлекли беду на весь мир!
Про беду, которую навлекли Амадийцы, Шин каждый день слышала. И глаза у неё оказались недостаточно светлыми. И кожица тоже. И нравом наглая, и сердцем черная. Бесстыдница, в общем, а Шин знала еще из мамкиных россказней: бесстыдники очень хорошо живут. Так что ей нравилось быть бесстыдницей.— Муж у тебя плохой, но дети сладкие. Вижу, что потеряла одного…
При отцовском дворе не знали, что с Шин делать по–началу: то туда приткнут, то сюда. То упрятать хотелось такое транжирство кровей, то приспособить к делу. Но Шин–то такое не устраивало, так что она развернула свой детский бизнес: то гадала кухонным бабам, то с мужичками конюшенными в карты зашибет. Ей всегда говорили, кале хитрые, что лисы, и людей читают — и она искренне пыталась соответствовать, обманывать и узнавать про людей побольше, про то, как врут, про то, как смущаются. В стеклянной банке у нее начал образовываться первый капитал в достойные двадцать девять монет, а в голове все больше и больше знаний, как следует жить таким, как она, в обществе.— Будешь учиться.
Ну, значит будет. Заметили ли ее навыки или начала образовываться тайная канцелярия, Шин никогда не интересовалась. Ученье добро, это она уже поняла: для бастарда её положения недостижимая роскошь. Так что хваталась зубами, учила грамоту, учила магию, которую небольшой кучке детей давали строгие наставники. Монеты даже вложила — в спор, что кто–то провалит. Подставить, правда, пришлось, но зато монет больше получила! А на них купила себе перьев самых красивых. Кале падки на побрякушки, это ей тоже сказали.— Будешь ли ты верна Иларии?
Еще как будет! Илария ей дала первые капиталы, Илария дала ей хорошие юбки и распашонки, Илария дала ей обучение, Илария дала ей кров. Городским девчонкам и не снилось то, что было у неё; городским девчонкам не снилось то внимание, что получала она. Шин уже впитала, что в борделе она б сгинула, и сама видела, как женщины под конец жизни чахнут. Она даже мать свою встречала: та за деньгами пришла, ведь за скитания иссохла, потеряла сметливый ум и водилась с проходимцами. А Шин такое не светит.— Если будешь служить, то однажды я тебя признаю.
С официальным признанием она и мужа сможет сыскать интереснее, и богатства обретет, и в обществе место слаще, и просто не пропадет. Она, конечно, не глупышка, чтобы просто так верить этому обещанию. Признает её Кириган официально, а не как сейчас, наверняка лишь тогда, когда она и про него чего полезного узнает. Он, конечно, отец, но не глупый же, чтоб раздавать такое налево и направо? Но обещание Шин запомнит. И согласится на службу. В которой наступит уже совсем иная магия и совсем иные уроки.— Первое задание.
А за ним второе, третье, пятое… Все закрутилось, и с каждым разом юной девице все больше доверяли. Она стала даже чаще видеться с Кириганом, работать и по его прямым поручениям, получать все больше и больше. Ей нравится её новая жизнь, её служба, и то, что с ней прилагается. Раз Иларии нужны такие как она, то щедрая Илария получит верную службу. А что творится с предателями, девчушка знает и сама. И сама такое доводила до конца.Дополнительная информация
• Хорошо владеет магией иллюзии, используя её для смены облика; очарования — для работы; ограждения, для защиты разума.
• Умеет воровать, не чурается грязной работы. Знает рионнийский и вальдийский языки, амадийским же почти не владеет.
• Обучена танцам, поэзии и игре на арфе.
• Пользуется кинжалом, но лишь для скрытных убийств. Для открытого боя не годится совершенно.Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу
Твинк Долора
• Куда хотите вести персонажа, какие отыгрыши в приоритете, к каким сюжетным веткам хотели бы присоединиться
Хочу заиграться в Рионне, повертеть что происходит в Иларии
• Какие темы категорически не играете
—Что делать с вашим персонажем в случае ухода с проекта
• что угодно
Пример постаСмятение на душе не проходило от молитвы — Таламар не ответил. Не почтил просьбы, не благословил на сон, остался безмолвным к наивным надеждам. Адерин не грустил: пожалуй, он понимал, что не получит ответа на такую кощунственную, эгоистичную для бога просьбу. Он смирился, чуть сведя брови, и просто ждал, надеясь, что хотя бы его плечо облегчит заботы друга. Но ждать пришлось недолго. Пришло не облегчение.
Тревога.
Адерин вскочил резко, едва моряк пал оземь. Он выверенным движением выхватил меч и навострил в сторону, куда призывал бедняга-дозорный, вглядываясь сквозь мглу в силуэты, прищуриваясь, пытаясь определить, где именно притаилась опасность. Скорее рефлекторно: рыцарь даже забыл о Лисе, что мгновение назад лежал на плече.
На корабле воцарился хаос, подчиняющийся неведомым законам. Люд, к команде не принадлежащий, в ранний час спал в трюмах, но в суматохе пробуждались маги и стрельцы, что стремились заполнить шканцы, выплывая из жилищ что волны. Они вставали в подобие строя, лучники готовили луки, маги прикрывали и тревожили моря, надеясь в шторме найти спасение и разогнать туман, укрывший врага. Адерин не был приспособлен ни к стрельбе, ни к магии стихий, и от того не рвался к ним наверх — но от того меньше картина боя его не завораживала, а глаз не мог остановиться в поиске иного корабля.
Его отвлекла стрела, что со свистом пролетела мимо и вонзилась в мачту. Будет клевать носом — и следующая лишит жизни. Таламари, соориентировавшись, поспешил заслонить себя и Лисандра магическим щитом, и лишь сейчас бросил торопливый взгляд на принца.
Принц. Он все также плохо выглядел, сонный, растерянный — разве так выглядит воин? Может ли таламари рассчитывать, что подопечный поможет в схватках, что он не будет мешать? Он не видел в Лисе слугу топора — тот служил перу, лютне и красивому слову. Пускай таламари его учил: ученье было призвано спасти жизнь, а не присоединяться к резне. Адерин замешкался. Все его естество призывало готовиться к бою, встать у подмостков, чтобы встречать ряды надвигающихся пиратов, и долг тому вторил — он рыцарь Карающего Меча, что должен защищать жизни всех людей. Но еще он телохранитель, долг которого защитить лишь одного конкретного, от малейшей раны.
Стрелы, что шквалом летели на палубу, отлетали от щита, трещали и выли. Времени на метания нет.
— Иди в трюм! — он подымает голос, почти кричит, что командир, отдавший приказ, — Я провожу!
Он не ждет ответа, и рукой с мечом приобнимает Лисандра, толкая вперед. Упрячет, и сможет сражаться, не стесняя себя. Упрячет, и на его шее не будет тяготы долга, а на шее Лиса — лишних убийств.
Отредактировано Shin (2025-08-06 17:25:40)