НИРАХ/НИАВ АХИРН| NIRAH/ NIAMH AHERNE
член клана Гримов, благородный разбойник из «Гримских охотников»,  свет в твоём оконце

Luke Pasqualino

23 | человек | Аравель/Эйдин

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

— Утверждает, что его отец — какой-то важный кейлимский военачальник и страшно этим гордится. На вопрос, что же Нирах забыл среди Гримов, разводит руками и отвечает, что так получилось, такова судьба и все в том же духе. Все считают, что он попросту отставший в детстве от табора кале или сын загулявшей бродяжки, на что Нирах демонстрирует кольцо, действительно смахивающее на работу кейлимских мастеров. Но кто этих бродяжек разберет: украли, а может, и правда откуда-то из тех мест, да ничего не значит, вон, женщины-кале побрякушками обвешаны – и что?
— Зверски матерится по-амадийски. В быту на языке кейлимцев не говорит (но явно знает), эйдинский у него чистый и без акцента, что лишний раз подтверждает окружающим, что Нирах, вероятно, либо полукровка от какого-то местного и бродяжки, либо и правда потерявшийся еще в детстве кале. А еще есть предположение, что звать его вовсе не Нирах, а как-нибудь Никлас, Ниван, Нитард или вроде того.
— До того, как попал к «Гримским охотникам», был подмастерьем, а точнее, слугой за еду и стопку соломы в сарае вместо ночлежки, у такого себе алхимика, который, однако, неплохо смешивал взрывчатые порошки и использовал их в шахтах. От него же Нирах научился эти порошки делать, что очень впоследствии пригодилось в делах «охотников»: он умеет и хлопушки сварганить, и подорвать что-нибудь, и дымовую шашку слепить.
— К Гримам попал еще юношей. На шахту напали, перебили всех, кто там был, но Нираху удалось вырваться и скрыться в лесу. Там его раненым, едва живым нашли «охотники» и привели к себе в лагерь. Обучили владеть оружием, тихо ходить, ловко убегать, искусно прятаться и мастерству следопытов, в чем парень весьма преуспел.
— Подружился с Кейнаном с первого же появления лучника в клане и сам в итоге напросился в его отряд. Любит подшучивать над звериной сущностью Кейна и без стеснения ржет над тем, как тот злится и огрызается, за что несколько раз даже был немного покусан ирбисом. Но зла не держит.
— Нирах вообще очень дружелюбный парень. Он добряк и очаровашка. Вечные шутеечки, веселье по делу и без… Даже в серьезной ситуации он может выдать очередную порцию юморка, чем либо портит всю напряженную атмосферу и помогает всем выдохнуть, либо вызывает массовый фейспалм (но все равно помогает хоть немного выдохнуть). Видали того парня, который убегает от стражи, пародируя нежного жреца или придворную даму? Это Нирах. А того парня, который критикует внешний вид поймавшего его вояки? Тоже он. Нирах любит играть роль шута, говорит, так от него не ждут ничего умного, а значит, не считают опасным. Многие зовут его глупцом, бестолковым, неразумным и просто болваном; он смеется в ответ и устраивает очередное представление. Маска это или нет, попытка скрыть что-то ото всех или просто дурачество — кто ж знает. Серьезным он тоже умеет быть, просто соображает зачастую быстрее прочих и выворачивает ситуацию по-своему.

Дополнительная информация

Ниав Ахирн был третьим и младшим сыном в семье высокопоставленного военачальника в Амад Иштар, помимо старшей сестры, выданной замуж так давно и удачно, что та успела уже сама нарожать троих детей, пока Ниав учился заносить ложку точно в рот.

Он не наследовал земель и богатств, право наследования в обход сестры получил старший брат, но получал от семьи, как и средний, имя, образование, воспитание, в перспективе должность в армии и приличное существование, пока не разлучит с жизнью пика или острие стрелы. Бывали случаи, когда и оба варианта сразу, поэтому детей старались тоже рожать с запасом.
У него было ещё две сестры, в промежутках между рождением пацанов, но они младенчества не пережили, и о них быстро забыли.

Мать была уже немолода, разродившись, когда никто и не думал, последним сыном, и сама имела внуков, почти все заботы о нём скинула на кормилиц, шестеро родов, домочадцы и прочие дела утомили её от воспитания младенцев.

Отец детьми, пока они не смогут держать в руках хотя бы деревянный меч, не интересовался тем паче, и, пока не достиг подросткового возраста, Ниав воспитывался менторами и наставниками из числа тщательно подобранных для этого рабов, некоторых, по особо тонким наукам, как навигация, пришлось долго искать и покупать за большие деньги на рынке рабов. Воспитывался и обучался дома до 16 лет, изучая всё, что в него усилиями могли впихнуть – математика и её ответвления, амадийский, эйдинский языки, астрономия, астронавигация, чтение карт и прочие не всегда полезные в жизни вещи. Некоторые пригодились, о некоторых надеется не вспомнить никогда. Дрожь по коже от этих тригонометрических расчётов.

Его ждало обучение, служба в армии, женитьба, но жизнь имела на это свои планы.
Власть - это не только идея, кровь и территории. Это политика, это деньги, это передел влияния, земель, попытка отхватить себе больше, пока все заняты зализыванием ран. Это предатели, встающие за спиной, и снимающие с себя дешевую маску друзей.

Им мешал не сам Ниав или его братья, кто он такой, мелкий последыш, не ставший даже мужчиной, но его отец -  генерал, имеющий вес и в кругах политических, и военных, и стремительно идущий под знамёнами и пиками по карьерным ступеням. А ещё не поддерживающий те церкви, которые были угодны Избранному Удалле.

Отца следовало устранить, а крысёныша просто добить - как остальных выблядков этого семейства, чтобы никто голову не поднял и не напомнил о себе.

Друзьям поверить легко, тем, кого знаешь почти всю свою жизнь, ещё легче. Друзьям верят даже те, кто привык не доверять никому - потому что невозможно выжить одному, даже у великих тиранов есть свои собаки и приближенные.

Весной 578 года их выманили, пригласив на встречу неподалеку от столицы - лагерь под предводительством отца стоял неподалёку,  и старый друг радушно раскрыл объятья, приглашая на приём в честь долгожданной встречи.
Генерал Ахирн был убит предательской рукой друга в спину, его охрана перерезана, сыновья убиты убиты по приказу правителя Октара Улдина, как поддерживавшие влиятельные церкви Кейлима ради зачистки окружения от возможных конкурентов.
Имя убийцы он знал с детства, и часто целовал эту руку в знак приветствия.

Ниав смог сбежать, но вся семья была объявлена предателями, покусившимися на жизнь правителя и престол, шестнадцатилетнего мальчишку пытались выследить, но ему удалось затесаться в табор бродячих кале и вместе с ними бежать из страны.

Бежав через Пятиречье, Ниав взял себе созвучное имя Нирах, сливаясь с разномастной смуглой толпой, затерявшись среди таких же нищих бродяг.

Через несколько месяцев с вереницей обозов он попал в Аравель, где никому не нужные люди, со своими жалкими пожитками, детьми, стариками пытались найти себе новое место в этом мире,  и вместе с ними искал новое место и Нирах.

В голодном, больном, грязном до корки на теле и покрытом синяками и царапинами оборванце невозможно было теперь узнать наследника славной фамилии, и только глаза, как озорные звёзды, всё так же блестели на лице.

Ниав, Нирах удивительно быстро и спокойно принял свою новую жизнь. Некогда было болеть и горевать, нужно было выживать здесь и сейчас, и молодая жажда жизни быстро презрела все предрассудки культуры. Смуглый, темноволосый и темноглазый, он легко сходил  за своего среди кале, а там и своих нищебродов хватало.

Он воровал и лепешки, и деньги, и до чего дотянется рука, решив, что отмучается совестью когда-то потом, когда будет сыто есть и тепло спать, а до тех пор его совесть подождёт и ничего с ней не случится. Не он виной всех этих бед, и не ему страдать.
Совесть благосклонно ответила согласием.

А всё потому что с Нирахом легко, ему удалось сохранить эту искру непосредственности по сей день. Задор, детское любопытство и непосредственность, откровенность, простота и честность. Может, потому что  нельзя почувствовать чужую душу, закрыв свою, а, может, именно потому, что он открыт миру, как весенний росток солнцу.

Кажется, что он не грустит никогда сам, и не даёт киснуть другим. Уныние, отчаяние, страх, обида - если они и есть где-то глубоко внутри, то спрятаны слишком хорошо, так, чтобы и самому на них не натыкаться.
Нирах не любит тоски, она душит его снаружи и изнутри, доставляя почти физическую боль. Ему нужны веселье, смех, радость как воздух, как рыбе вода, и он не боится сеять их вокруг себя.

В Аравеле ему удалось попасть в подмастерья то ли к алхимику, то ли к откровенному прохиндею, не гнушающемуся разными делишками,  который позволял пацану помогать себе за миску супа и кучу соломы для ночлега, а заодно чему-то исподволь учил, заставляя работать. Работа была однообразная, но увлекательная – смешивать в разных пропорциях то, что позволяло взорвать горную породу. Законно ли было это, ему никто не объяснял, но кормили исправно.

В 580 году, спустя год его работы там, на шахту напали, едва не лишив его жизни, а потом случилось то, что он до сих пор считает то ли чудом, то ли удачей, то ли даром.

Гримы, найдя в лесу, пожалели его, как жалеют бездомного изможденного щенка. Вгрызающегося в ногу не от злости, а от отчаяния. Когда-то в нём взыграла бы гордость, а сейчас он был просто рад. Смотрите, какой хороший щеночек, давайте себе оставим?
Отмыли, откормили, подлечили - и приняли, как своего. Ничего не требуя взамен.

Нирах поначалу дичился, смотря косо и исподлобья, словно боясь удара, только еду принимал из рук, заглатывая жадно, как оголодавший пёс, - тот всегда боится, что кость отнимут, едва она попала в зубы, и потому вгрызается в неё и рычит, не подпуская никого.

А потом ничего, отпустило. Как понял, что ему здесь, на удивление, не желают зла. Никто не спрашивал его имени, прошлого, ничего от него не ждал и ни к чему не принуждал. И он, совершенно к такому уже не готовый, почувствовал себя своим. На странном, но месте, которого, как  казалось, ему уже не найти. Тогда он готовился к неминуемой смерти, и желал хотя бы встретить её достойно, так, как подобает сыну воина, - а сейчас сидел у костра, прислушиваясь к непривычно шумной ночи, и чувствовал себя, как дома.

Словно в семье, и эта семья была другой.

Ночью, у костра, каждый говорил, что думал, а, устав говорить, заваливались спать. Жарили на вертелах и палках, что боги пошлют, а, если ничего не посылали, обходились и так.

За пять лет в клане из пацана, не умеющего держать толком в руках ни меча, ни иглы, и удивлявшего этим до икоты даже женскую часть банды, он вырос в молодого мужчину, одинаково ловко обращающегося и с саблей, и с котелком для супа. Уже никто не скажет, что его корни далеко не этих мест, а правды он и сам не говорит.

И с ним всё так же легко и просто. Там, где Нирах, загорается огонь. Не сулящее погибель пламя, а тёплый огонёк, согревающий в непогоду. Прогонит тоску, усталость, злость, рассмешит и заставит улыбнуться, подбросит пару сомнительных шуточек и сбежит, заставляя гнаться за собой, как за дурашливым молодым псом.

И, каким бы чёрным не казалось пять лет назад ждущее его утро, рассвет, несмотря ни на что, засиял солнечно-розовыми лучами.

Потому что судьба, как бы ни считали люди, всегда знает лучше.

Планы на игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• Готов присоединиться к Кейлиму, Аравелю, Эйдину.
• Пытки, педофилия, инцест

Пример поста

Торгашом не становятся, торгашом рождаются.А потом несут свой талант к высшей точке развития, к рыночной площади, к лоткам, чтобы там, в пылу спора, торга и взаимных упрёков и расхваливания ухватить, добить, убедить покупателя, сделка! И катарсис…
Щенок был рождён благородным господином, и, хотя этот лоск прилично поистрепался за столько лет скитаний по городам и весям, бродяжничества и откровенного разбоя с “Мантикорами”, искусству продать дерьмо как золотую конфетку он пока не научился. Однако очень стремился в этом преуспеть, шкурно заинтересованный в том, чтобы сбагрить с рук ненавистную ящерицу как можно быстрее и как можно дороже. По рядам он прошёлся вчера днём, присматриваясь дорогу к точке, а заодно удостоверившись, что заветное седло ещё на месте, ни в какие руки не ушло, и услаждает взор блеском начищенного серебра и золотым литьём.
Воистину, создано богами, взявшими руки мастера в свою власть.
Ненавистная ящерица, тем временем, скалилась на солнышке, выпрашивая очередную сушеную рыбину.
“Прожорливая тварь!” - недовольно кривился Щенок, протягивая на безопасном расстоянии в зубы очередного сушеного судака, которого церакс жадно хватал и перемалывал зубастыми челюстями. Страшно подумать, то туда рука может попасть, и как на такой образине ездить?
Щенок снова с тоской вспомнил своего коня и седло, и принялся сверлить потенциальных жертв, то есть покупателей, с особым вниманием.
При виде того, что барышня и её служанка заинтересовались цераксом, Щенок расплылся в самой любезной из своих улыбок, подсмотренной тут же у торгашей. Как будто солнце сошло конкретно к его прилавку, и озарило пыль под ногами дорогих покупателей.
- А вы ему нравитесь! - с удовольствием и некоторым удивлением отметил Щенок, подбираясь движением плавным, как лиса, к девушкам, и перехватывая поводья ящера так, чтобы удержать и показать поближе.
- Желаете осмотреть? - плавно напел он, бархатным голосом вкрадчиво протягивая поводья.
- Зубы, лапы, чешую? - показательно провел по гладкой и блестящей чуть не перламутром чешуйчатой коже Щенок, на что церакс отреагировал предупредительным клацаньем зубами.
- Молодой, здоровый ящер! - закивал головой он.
- Какой окрас, какое здоровье! - подватил Щенок, как заправский продавец, почуяв интерес.
- Самка, госпожа, перед вами дама! Из личного питомника в Мехерете! - повёл рукой, словно представлял на приёме благородную госпожу, Марк, склонив в почтении голову.
- Прекрасная здоровая молодая самка. К тому же… - понизил он заговорщицки голос, склоняя голову ближе к девушке.
- Самка крытая, - шёпотом выдал тайну он, кивая с таким видом, будто крыл лично. 
- По цене одного церакса вы получаете двух, а, если повезёт, трёх цераксов сразу! А уж какой у них отец, - залихватски цокнул языком Щенок, закатывая глаза. Как будто сам бы дал.
- Осмотрите?! - уже даже не спрашивал, а тыкал цераксом в руки Щенок, предлагая самой подержать повод, пока он расцепит ящеру челюсти, чтобы продемонстрировать всю мощь зубов.
Меджид ему два дня показывал, чтобы тот не боялся хотя бы руки близко поднести, но и сейчас это никакого восторга от этого Марк не испытывал, собирая всё мужество и яйца в кулак, чтобы позволить своим пальцам приблизиться к зубищам церакса. Ящер, впрочем, тоже не был сильно рад, отвечая парню предупредительным негромким рычанием.
- Ну-ну-ну, - похлопал по гладкому холодному боку Щенок, вместо задабривания махая перед носом рыбиной.
- Давай, будь хорошей девочкой, хочешь рыбки? - рыбки тварь хотела всегда, выжрав половину запасов Меджида, за что теперь Щенок торчал денег в общую казну больше, чем планировалось, но пасть исправно раскрыла.
- А, какова?! - деловито развернул к девушкам морду Щенок.
- Желаете проверить лично?