ДЖАРЕД РЕДВАЛЬД | JARED REDWALD
кронпринц Вальдена

Nicholai Koster-Waldau

45 лет | человек | Вальден

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

Старший сын Хальдис от Десницы короля, Халлистера, ее первого любовника, с которым у нее начались отношения, когда она даже не была еще королевой. Халлистер помог ей сесть на трон и укрепиться на нем, и до самой смерти был ее Десницей и верным другом и помощником, главой Совета при Короне, даже после того, как их отношения сошли на нет и у королевы появились новые фавориты. Джаред с давних пор считает себя наследником и ведет себя соответственно своему статусу, несмотря на то, что королева никогда не делала однозначных заявлений о том, кто будет ей наследовать. При дворе бытует мнение, что она не решила, кому из детей доверить страну, при том, что Джаред кажется логичным и лучшим выбором — он уже взрослый мужчина, с семьей, сведущ в делах государственных, он ответствен, целеустремлен и по-государственному жесток, у него множество связей при дворе и тесные отношения с высшими иерархами культа Таламара, которые с давних пор оказывают существенное влияние на политику королевской семьи. Потому многим кажется странным, что королева медлила и не называла его своим наследником, и люди гадают, что может быть тому причиной.
После исчезновения Хальдис Джаред кажется первым и главным претендентом на трон, но в семье, в которой нет особой любви и мира, у него уже нашлись противники, и их позиции тоже весьма прочны. Кроме прочего, кто-то затеял против Джареда игру, распуская слухи, что он причастен к произошедшему, и что он знает, что в действительности случилось с Хальдис. Но пока суть да дело, исполняет роль Десницы и главы Малого совета при короне в отсутствие матери.

Дополнительная информация

• женился на Фионе Орлэйт, дочери Верховного клерика Таламара. Брак был сугубо политическим, лишенным влюбленности  и особых взаимных симпатий, впрочем, со временем Джаред и Фиона смогли найти общий язык, общие взгляды и проникнуться друг к другу уважением.
• фактически из всех сиблингов исполняет заветы Амайи плодиться и размножаться: с Фионой родил троих детей, старшую Скади, среднего Седрика и младшего, Эймара, который родился в начала лета 584 года.
• в молодости пытался учиться магии, но не преуспел и бросил. Учителя говорили, что его предел — уметь зажигать свечи без помощи лучины, и Джаред счел это бесполезной тратой времени, которое можно употребить с большей пользой.
• что бы там ни думали, братьев и сестер по-своему любит. Считает дураками, правда, но зла им не желает и рад бы не бодаться до кровопролития с сестрой за трон. Однако Джаред почитает Таламара, и почитает закон и правила. По правилам корона — его, потому братские чувства к Рейнис отходят на второй план.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• планы: бодаться с Рейнис за корону, воспитывать детей, не дать королевству впасть в хаос после пропажи королевы.
• пишите Риану, если не отвечаю на этом акке

Пример поста

— Люди всегда недовольны, господин Эссер.
Это звучит равнодушно, но равнодушием не является. Нельзя сказать, что ему все равно, как раз-таки наоборот, иначе бы Эссера тут не было, иначе бы не мотались по всей империи когти, собирая слухи и толки, тщательно записывая и документируя, кто и что говорит, какие мысли бродят в народных умах, до которых новости доходят все больше в виде искаженных слухов. Есть, правда, вероятность, что Эссер говорит не о тех людях, о которых в первую очередь думает Доран. Он по привычке первым делом задумывается о массах народных, о безликой толпе, чью силу ему довелось увидеть и испытать на себе в Иверии, чью могучую энергию не раз и не два могла ощутить на себе Старя империя, рухнувшая, во многом, под ударами крестьянских восстаний. Но стоит ему поднять взгляд на казначея, осмотреть его с ног до головы, он понимает — вовсе нет.
Это хорошо. Слушать о том, что снова ворчат эйзенские графы, проигравшие вместе со своим кандидатом на трон, было бы пустой тратой времени.
— Хотите чаю? — неожиданно предлагает Доран, но ответа не дожидается. Звонит в золоченый колокольчик, на который тотчас отзывается секретарь, дежурящий за дверью и тут же исчезающий за ней же, стоит ему получить короткое распоряжение. Наверное, это выглядит так, будто он оттягивает неприятный разговор. В действительности же это просто привычка, и Доран так и говорит Хельмуту Эссеру, чуть улыбаясь, даже как будто с легким извинением.
— Вам понравится, господин Эссер. Я бы предложил вина, но думаю, разговор у нас с вами пойдет такой, что лучше держать голову свежей, а мысли — трезвыми, — выпить можно будет после. Может быть, даже нужно.
— Так вот, господин Эссер... люди недовольны всегда. Налогами, неурожаем, в котором, конечно, виноваты власти, недовольны тем, что корова не телится, и не родит жена. Для того, чтобы направлять мысли крестьян в нужное русло, у нас есть Церковь. Но кажется, вы говорите не совсем о тех, кто работает на земле? И не о знати, вероятно.
Приносят чай, и пока секретарь методично разливает его по чашкам, они молчат. Этот разговор не для чужих ушей, даже если они принадлежат человеку, разбирающему документы и некоторые не особо важные письма. Этот разговор и правда лучше вести с глазу на глаз, и потому они ждут, оба, пока их снова оставят одних.
— И что же говорят люди? Можете не стесняться в выражениях, господин Эссер, за время службы в Дипкорпусе я чего только про себя не слышал.
Он недаром выделяет слово люди - те самые, кого Эссер пока никак не назвал, но намекнул весьма прозрачно. Упомянув казну и поставки, а это совсем не босоногие крестьяне, которые копают репу где-то на эйзенских просторах.