ВИАЛЛЬ АН АРГАЙЛ | VIALLE AN ARGYLE
внучка графа Кайр Тарна, регент у власти, тайная мятежница

Adelaide Kane

24 | человек | Вальден (Эйдин)

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

◦ В Кайр Тарне уже не первый год поговаривают, что внучка и наследница престарелого графа Кайр Тарна, Верена, уже несколько лет фактически управляет графством от имени деда рука об руку со своим мужем, Каладаном. Что ж, у подобных слухов всегда есть начало - чрезмерно говорливые слуги, слишком наблюдательные гости и все другие, кому при визите в Аргхолл, замок рода ан Аргайл, бросается в глаза отсутствие старого графа и то, как ловко и без оглядки на кого-либо юная леди ан Аргайл решает дела графства. Лишившаяся родителей в юном возрасте, Виалль была воспитана своим дедом в четкости и строгой, но все же любви. Она с ранних лет обучалась не только поведению и обязательным дисциплинам, но наукам управленца, и стороннему наблюдателю может показаться, что она словно рождена решать, кому и сколько фуража отправить в помощь в эту холодную зиму или с кем нарастить торговлю мясом. Бойкая, умная, образованная и решительная Виалль привыкла, чтобы последнее слово оставалось за ней, и свой маленький двор за последние годы приучила: её слово - окончательное. Это могло бы показаться самоуправством, но в Кайр Тарне известно - если юная госпожа ошибается в своем решении, от ответственности она не уходит.
И все же, хотя Виалль хорошо справляется с ролью графини, многие задаются вопросом, где же старый Верен и почему он перестал выходить в свет. Согласно официальному заявлению самой Виалль, несколько лет назад её любимый дедушка пережил удар и теперь не может ходить, и потому предпочитает оставаться в замке под уходом доверенных лиц. И редко-редко, но все же можно услышать теорию о том, что Верен давно погиб, а Виалль на время, покуда ей выгоднее оставаться в роли регента, заменила его бездушником.

◦ Ходит в народе и другой слух, дескать, Верен, ярый противник Маравинов, воспитал в Виалль неприятие их власти и желание вернуть на трон прежнюю династию, чего бы это ни стоило, тем более, что ан Аргайлы являются ан Эльтайнам родней — прабабка Виалль была родной сестрой правившей много лет назад эйдинской королевы. Виалль, конечно, всячески отрицает эту молву и смеется - по-доброму, будто это и правда смешно,  - над домыслами о её амбициозности. Потому что еще не пришло время народу узнать, какие мысли и планы живут внутри красивой черноволосой головки девушки столь юной. Хотя корона определенно пришлась бы ей к лицу.
И если где-то в очень узком и очень тайном кругу кто-то вынудит Виалль порассуждать на тему "а что, если", то будет вне всяких сомнений удивлен её уверенностью в том, что передача власти может осуществиться куда бескровнее Ночи Ножей. И будь она - чисто гипотетически, конечно, - нацелена на княжеский трон Эйдина, она бы пошла путем дискредитации, позора и отстранении текущей власти, а не смертоубийства. Взглянуть только на Маравинов: годы идут, а кровавый след тянется за ними до сих пор, даже спустя полвека становясь основой для бунтов.

◦ В самых темных, скрытых закоулках городов, куда даже городская стража предпочитает не заглядывать, из уст в уста передается еще более интересная информация. Мол, если кто-то впал в немилость Маравинов, то путь ему в Кайр Тарн - там он сможет найти помощь. Конечно, в таких разговорах никто не упоминает имя Виалль, не произносит всуе её фамилию. Только смотрят многозначительно и передают условные знаки - стуки, пароли, прозвища, - которые поведут отчаявшегося по длинной цепочке из таких же, как он, желающих вернуть власть в Эйдине в руки законных правителей.

◦ И пока по углам шепчутся о том, что род ан Аргайлов принадлежит к противниками новой династии, прачки да кухарки по всему Кайр Тарну до сих пор нет-нет, да вспоминают, что наследница графства году три тому назад возьми да и выскочи замуж за чужеземца. Да не какого-то, а самого настоящего рионнийца. Страшного - жуть! Он как глазом своим одним зыркнет, так дрожь по всему телу! Но она-то как на него смотрит, словно надышаться не может. Вот бы ребеночка ей, а не дела графские решать. Но нет, то она в столицу ездит, то в Вальдене сезон проводит вместе с мужем, то за зиму дома план по расширению добычи нерестовой рыбы в устье Серебряной готовит. А детей все нет и нет, неужто она сама не хочет?
Хвала Богам, что где-где, а в вопросах её личной жизни Виалль готова поклясться, что никто не знает, что было между ней и Каладаном, что происходит сейчас и что будет дальше. И в её интересах, чтобы так оставалось и впредь.

Дополнительная информация

◦ Виалль - будущая графиня Кайр Тарна, большого графства в Эйдине. Это не самая богатая, но и далеко не самая бедная провинция в княжестве, и она процветала бы больше, если бы не участившиеся набеги нежити;

О Кайр Тарне

Кайр Тарн и близлежащие к нему земли - графство, расположенное ближе к центру земель Эйдина и граничащее с Пятиречьем, отделенное от него полноводной рекой Серебряная. Большей частью графство живет за счет выращивания пшеницы и овса на своих просторных полях, а также разведением скота. В последние годы в регионе начали выращивать и хлопок, что позволило развиваться текстильной промышленности. Однако богатство рода ан Аргайл хоть и поддерживается развитием торговли и производств, в большей степени остается основанной на добыче изумрудов в открытых более полувека назад залежах в пойме Серебряной. Эти залежи периодически вызывают локальные конфликты с пятиреченцами, однако они быстро утихают, решенные теми или иными путями.
Одноименная столица графства, Кайр Тарн, расположена подле торгового пути, что идет из Кингейрна в Аранвин. Город с населением около 30 тысяч душ расположен на усиленном насыпями скалистом холме и живет под защитой стен некогда разросшейся крепости. Когда-то Кайр Тарн был военным поселением, и оставленный на нем армейский след  до сих пор можно отследить в прямоте и ширине его главных улиц.
Графский замок, он же Аргхолл, расположен в южной части города на самой высокой точке насыпи.
Герб рода ан Аргайл - расправивший крылья сокол на голубом фоне в белой окантовке.
В Кайр Тарне преимущественно почитают Амайю, а не Таламара.
Пример общего вида - крепость Каркассон.

◦ В Кайр Парале и в Кайр Лаэде у её семьи есть небольшие городские особняки, где она и останавливается, когда гостит в этих городах;
◦ Виалль ездит верхом и любит охоту, в Аргхолле держит конюшню и псарню. Когда она в Кайр Тарне, её почти всегда сопровождают двое любимых псов - крупный, похожий на волкодава Дьюк и мелкий, беспородный Сильвер. В Аргхолле все уже привыкли, что она порой с ними разговаривает так, будто они могут ей ответить. Возможно, и правда могут...
◦ С пятнадцати лет Виалль обучается магии под присмотром разных наставников или самостоятельно. Первые пару лет её постоянным учителем был пришлый, но принятый ко двору странный человек по имени Сьер, но потом он пропал.
◦ Она фокусируется на магии ограждения, для всего остального у неё есть деньги, чтобы нанять чародеев.
◦ Несмотря на то, что она прикладывает все усилия, чтобы её действия на политической арене Эйдина оставались незаметными, громких успехов на этом поприще у неё пока не случилось. А вот провалы бывали. К счастью, ни один еще не привел её на дыбу.
◦ Виалль держит при себе пару артефактов, с которыми предпочитает не расставаться даже во время сна:
- подвеска с раухтопазами, зачарованная на защиту от ментального и физического воздействия. Выдержит до двух ударов;
- серебряная заколка-шпилька, которая превращается в кинжал, если вежливо её об этом попросить;
Более полный список её артефактов.
◦ Виалль неплохо говорит на рионнийском, может понимать эйдинские диалекты прилежащих земель, но не более;
◦ Девушка не имеет выраженной приверженности одному богу или одному домену, молится разным в разных случаях. Недолюбливает только Таламара.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

◦ По лору персонажа играть ей политику и личняк. Но вижу её и в путешественно-приключенческом жанре при достаточном обосновании.
◦ Не играю жесть, детальные пытки, нц ради нц-ы. В остальном - всеядна.

Пример поста

Полночь пришла в «Рай гурмана» с боем красивых напольных часов, что стояли в одном из эркеров ресторана за приспущенной бархатной портьерой. На золоченом циферблате стрелки встали в ряд, запустив волшебное зачарование, и витражное стекло, за которым качался тяжелый латунный маятник, ожило. На нем солнце село за край холма, подсветив крылья летящего вдаль гиппогрифа. Плавно розово-золотой и оранжевый цвета перецвели в ночной сине-сизый. Гиппогриф превратился в каплю краски на стекле и скрылся за горизонтом, и с последним боем картинка застыла на следующие двенадцать часов. Она снова оживет в полдень, снова оденется в цвета яркого дня.
Под прикрытием портьеры и в обществе одних только часов Марика сидела за столом, держа в одной руке высокий бокал с напитком, от которого поднимался едва заметный дымок, переливающийся перламутром. Единственная свидетельница только что произошедшей метаморфозы, она смотрела на часы, гадая, сколько они стоят. Возможно, больше, чем все деньги, которые она когда-либо держала в руках?
Кроме бокала, на столе перед Марикой ничего не было. Девочки никогда не ели в присутствии клиентов, если только те не желали этого, но на алкоголь запрет не распространялся. К счастью для Марики.
В полночь её работа только начиналась. Она неспроста находилась в общем зале ресторана. Её клиент должен был прийти к началу новых суток, как сообщила Лолита, но он опаздывал. Впрочем, для Марики мгновения утекающей ночи ничего не меняли — он заплатит за все время, когда бы ни пришел; она уделит ему все оставшиеся минуты, сколько бы их ни осталось. Таков был договор. Ей было все равно, будет это час или три: утром она проснется все там же, все также. Утром она снова спустится в бар.
На ней было красивое платье. Черное, облегающее, с длинной юбкой в пайетках, которые ловили свет и бросали вокруг крошечные солнечные зайчики. Открытые плечи и спину уравновешивало белое жабо на груди, которое щекотало шею. Марике не нужно было показывать кожу, чтобы быть востребованной, её магия компенсировала любые недостатки и почти что любые оплошности, но так уж было принято в раю.
В ресторане не очень любили шумных — они мешали слушать музыку. Сегодня выступала Агата, и её сладкий голос разливался по залу вместе с ровным гулом голосом, изредка взрывавшимся фонтанчиками смеха, и звоном приборов о тарелки. У песни Морион не было слов, она пела, как русалка из сказок, рассказывая историю на своем языке о чем-то волшебно-грустном. Марике не нравился этот звук. Он напоминал ей колыбельные. Так и тянуло заткнуть уши и закрыть глаза — ничего не вижу, ничего не слышу.
Мрачные мысли Марики прервал взрыв веселья. Все же одна компания молодых людей в эту ночь была особенно активна. Но едва Рика подумала, что странно, отчего их не закрыли куполом тишины, как юноши начали расходиться. Не одни, конечно, в сопровождении. Когда их заведут в коридоры, ведущие к комнатам в глубине здания и на следующих этажах, их лица, пышущие вожделением, скроются за масками; когда двери в покои закроются, маски будут единственным, что на этих мужчинах, возможно, останется.
— Тс, — цокает Марика, морща красивое лицо в гримасе презрения. Такие молодые парни. Такие же молодые, как... Она встряхивает головой и тянется спешно за бокалом. Дымная сливовица обжигает горло.
Занятно, но то, что один из компании юношей остался за столом, чинный и добродетельный, Марика заметила лишь тогда, когда мимо прошли Мия и Джина. Джина жаловалась, что от её услуг отказались.
Bože, aká vytrvalosť.*
Клиент опаздывал. Бокал пустел. Марика скучала.
Не было для неё ничего хуже скуки и мыслей, ничем не занятых. Вновь выглянув в зал, девушка проверила, что Лилит не видно, и встала. Юбка мазнула по коленям легким прикосновением дорогого льна.
Не замечать взгляды, прошивающие её, словно дротики, Марика научилась давно. Она подошла к столику, за которым сидел одинокий гость. Одиночная цель всегда самая легкая. Полувейла сходу направила на него свои чары. Конечно, не в полную силу, может быть, чуть меньше трети. Она, во-первых, не собиралась красть работу Джины, а во-вторых, была совершенно не заинтересована в том, чтобы увести его, как послушную собачку, с собой в свои комнаты.
Ей нужно было от него совсем другое.
— Не хотите угостить девушку?
Он был немногим старше неё, смуглый и темненький, с глазами олененка. Такому покажи лишний кусочек обнаженной кожи, и он отведет глаза. Очень мило. Очень раздражает.
Все они хорошие до поры.