ДИАНА | DIANA
чудотворица Вальдада, друидка, смотрящая за частью аравельского заповедного леса


Sophia Lillis

27 | зверолюд | Аравель

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

Интерзверолюдия

Итак, вы заходите в лес и по какой-то причине проходите чуть дальше трех сосен, в которых не заблудились. Тут и стойте. Вы уже под прицелом (пока еще не понять, чего именно – подозрений или лука). На вас смотрит коротковолосый, рыжий воинственный метр с рогами. Звать Дианой.
Метр и пятьдесят два сантиметра, если точнее, плюс еще пятнадцать сантиметров в высоту рога. Двадцать пять в длину. Ей двадцать семь, выглядит она примерно на двадцать два – просто лицо такое, но если присмотреться, то можно увидеть морщины и проблеск некоторых прожитых лет. Иногда (чаще всего) ведет себя лет на пятнадцать. Скажете, зачем столько чисел? Это важно. Отчего-то Диане нравится дурковать с цифрами и измерениями. Наверное, потому что они страшно далеки от лесной сути, вовсе там не нужны. Ну что, станете вы считать иголки на сосне, что ли? Дубы в лесу? Ветки? Нет, конечно.
Продолжим! Итак, вы под прицелом. Что будет дальше? Зависит от того, что у вас на сердце.
Вас полюбят, если вы любите лес. И не просто под настроение любите как обитель свежего воздуха после всяческих городских миазмов, и уж точно не как место, где можно найти древесину на сезон или поохотиться – нет. Вас полюбят, если вы любите лес как живой великий организм, в котором имеет значение каждая травинка и жук; как обитель самой жизни, как ее колыбель, как незыблемый баланс, как силу, питающую землю и дарующую ей суть; как место, в котором стоит проникнуться величием творения, древними дубами и ясенями, которые ни за что на свете не хватит духу срубить – не будет и помысла!.. Как дом для тысяч звериных душ, которые здесь рождаются и умирают, как… Короче, сколько найдется таких блаженных людей? Вот и гадайте, скольких любила на своем коротком веку Диана.
Проще говоря, вы под прицелом, и в вас скорее всего признали лесного недруга. Так что бойтесь: с этой минуты один низкорослый друид – а вместе с ним и лес – ополчились против вас. Возможно, в следующую минуту вместо низкорослой девчонки перед вами окажется волк, а может, медведица с пышными меховыми телесами, не шибко дружелюбная. Какую судьбу она вам уготовит? Вы вольны спросить, но медведи, как известно, говорить не мастаки – они сразу действуют.

О друидской судьбе

Первое, что она помнит – как склонились над ней две седых головы. Старик со старухой. Самобытные, чудаковатые друиды, десятилетиями живущие в заповедных аравельских лесах. Ее названные родители. Те, кто потихоньку обучил ее говорить с лесом на одном языке. Они познакомили Диану с той его частью, в которой всегда жили и за которой присматривали.
Старики рассказали, что у всякого друида – один Отец. Вальдад. Диана в детстве называла его Дада – что в переводе с дианского значит «дедушка». А пока Дада есть - нечего в лесу ей бояться, она всегда под присмотром. Когда страшно, говорили, надо помнить, что он убережет. Ребенок воображает богато, верит легко, а естественная жажда опеки и внимания сотворяет из веры целую крепость. Такая и берегла Диану от маленьких детских печалей, в которых когда-то была и тоска по настоящим родителям, и страх, что ее оставили в лесу из-за рожек, и страх заблудиться, и ужас, что помрут когда-нибудь ее старики.

Диана не знала других детей, так ни разу в детстве с ними и не пообщалась. Вокруг нее всегда были только старшие. Сильно-сильно старшие, которые с нее порой веселились, но все больше наущали – и конечно Вальдад, Отец. Так, Диана знать не знала, что находится за аравельским лесом, зато безошибочно отгадывала любое дерево, на которое ей указывал дед, и понимала, какие ягоды есть можно, а с каких потом застрянешь в кустах на неделю. Не понимала, чем человек отличается от айре, а князь – от простолюдина, зато умела собраться с духом и найти тропинку, если лес начинал водить по кругу. Могла одна посидеть в хижине день, другой, даже третий – все она умела! Себя накормить, развлечь, уложить спать, пока стариков не было. Лес стал ее миром, а другого Диане уже как будто и не требовалось.
Потом, когда рогатая стала чуть постарше, выяснилось, что старики, оказывается, держали связь с другими друидами и с айре. Что были у друидов праздники! Отмечали дни равноденствия, например, солнцестояния, сбора урожая… К таким встречам Диана с самой первой относилась неоднозначно. Вроде и хотелось, а вроде и кололось.
Так оно и шло, пока не пришла пора перемен.
Перед самым своим концом старики должны были уйти – они не единожды предупреждали Диану, и одним утром она не нашла их в хижине. Железное старое кольцо-оберег, посох и бабушкин платок старики, должно быть, оставили ей на память. Это – и множество добрых воспоминаний. Горько было, но рогатая понимала, что так должно. Ей было тогда четырнадцать.
Потом, конечно, тосковала. 
Потом привыкала, что одна.
У друидки много хлопот – на целый год хватит, на страдания времени больно-то не насыпано. Надо следить за деревьями – чтобы их не охватило какой-нибудь суровой болезнью. Присматривать за зверьем и за охотниками, чтобы не забирали из леса себе лишнего, по холоду - пополнять солонцы; высвобождать, а порой и выхаживать зверье, попавшее в капканы и силки. Проверять лесные магические места, чтобы не добрались до них чьи-нибудь дурные намерения, стеречь аравельские древние тайны. Следить за ручьями и речками, и если вдруг пересыхает одна – то стоит разведать у других друидов, не на «их» ли лесных землях тому причина.

О друидском чуде

Ей было девять. В тот день рогатая с бабушкой и дедом была на обходе – утомительной для маленькой девочки, но всегда интересной прогулке в несколько дней. Они проверяли сокровенные лесные места, в которых обязательно что-нибудь пряталось. Маленькой Диане тогда еще не говорили, что именно, но места велели запоминать: важнее всего ей будет следить за ними, когда останется она одна в этих краях.
Беда настигла их троих неподалеку от Древа, может, всего часах в двух ходьбы. Вот уже несколько часов они зачем-то пробирались по лесу хитрыми тропами, молча. Диане велено было быть тихой, что ночная сова – и она держалась мастерски! Всю дорогу для нее это была азартная игра. И только для стариков – тревожная слежка.
Они столкнулись будто случайно. Четверо мужчин и женщина – против двух старых друидов и маленькой девочки.
- Уходите отсюда. Делать человеку тут нечего, - предупреждающе говорил дедушка.
Но когда бы это алчные люди и маги слушали?.. Диана по знаку бабушки сразу бросилась наутек – подальше от тайного места. Так учил дед: если почуешь, что за тобой бегут – уводи врага подальше от лесных святынь.
И она уводила. Тоненькие ножки маленькой девочки куда лучше умели вилять между кустами, перепрыгивать через поваленные деревья и огибать овраги, чем непривыкшие к лесной земле ноги чужаков. Но в ножках не было взрослой силы и выносливости. Диана устала. Травы исхлестали, издергали ее тугими стеблями. Почти звериная ловкость, которой рогатая так любила хвастаться, истаяла вдруг в слабости. Звуки погони нарастали, и равнодушным к детскому ужасу казался лес, теперь неожиданно высокий, почти враждебный. Куда же сбежать, когда так они близко, эти проклятые? Как спрятаться? Впервые у нее не было сил влезть на дерево, а от испуга и страха за бабушку с дедом голова перестала соображать рассудительно, по стариковскому наущению. И где же она теперь была? Диана бросилась за широкий дуб, приникла к нему, прижалась, как в раннем детстве – к дедушкиной ноге. Вот уже совсем близко трещали ветки под чужими сапогами, слышались издевки и смешки: о ней все, о ней. Что сейчас с ней сделают! Диана собралась у вспухшего старого корня в дрожащий комочек, зажмурилась. Взмолилась, хлюпая носом:
- Дада, миленький, спаси! Пожалуйста, помоги бабушке с дедом. И не дай этим меня поймать, прошу! Не дай им… не дай, чтобы они когда-нибудь нашли обратную дорогу! Пусть они здесь вовеки останутся!
Таким было заветное детское желание, и Вальдад услышал его. Услышал и помог. Вместе с даром он подарил сироте заветное ощущение покоя и тепла, словно великий зверь привлек детеныша к своему горячему меховому боку. Как стало сразу смирно! Диана обернулась щеглом, взмыла между ветвей к самой верхушке дуба и упорхнула дальше, еще шустрее, дугой, потом круто вниз, и перед тем, как влететь в самую землю, вдруг встала на четыре медвежьи лапы.

О друидских норах

Рогатая живет в хижине, при которой летом имеется небольшое подобие огорода. Это место не найти просто так, никакая тропа к нему не ведет. А по дороге неведающий путник наверняка угодит в какую-нибудь засаду.
Хижина досталась ей от стариков и видок имеет бывалый. Диана пытается сохранить ее дальнейшую жизнеспособность по мере своих возможностей и навыков.
В хижине есть все, что нужно скромному в запросах лесному зверолюду. Пахнет тут травами, деревом и звериными шкурами, коих много. Повсюду в хижине чисто и опрятно, кроме темного уголка для общения с Вальдадом. С виду и не понять, что там укромное священное место, ведь оно больше похоже на неубранный угол, но Диана хранит там бережно срезанную веточку дуба, у которого ее спас любимый бог, сухой желудь, медвежий коготь, кудель шерсти (не спрашивайте), деревянные корявые бусы, которые она сама вырезала, а еще заржавевшее дедушкино железное кольцо, посох и бабушкин выцветший платок. В том же углу у нее маленький склад из подарков от немногих дорогих живых. За них, за их здоровье или память Диана иногда молится Вальдаду. Под настроение. Иногда под настроение просит Вальдада свалить на кого-нибудь тяжелозадого медведя.
Хижина – практически единственное место, в котором рогатая позволяет себе разводить огонь, хотя и там не злоупотребляет жгучим врагом. Нередко, если холодно, коротает время в любом зверином теле, а оно, как известно, куда устойчивее к холодам, нежели зверолюдское двуногое.
К людям добровольно она идет очень редко, в основном за ножами или одеждой, за посудой. Взамен предлагает мази на целебных травах, сушеные же травы, шкуры, вяленое мясо. В последние времена, правда, все чаще случается, что идти приходится по делу, по воле Вальдада, и чтобы разобраться с какой-нибудь бедой, а бед все больше…
На территории леса имеет еще несколько более-менее «укомплектованных» точек для отдыха, схроны и нычки.

О друидских повадках

• Диана мало общается с людьми, потому общается весьма своеобразно. Витиеватость, вежливость, скрытность, дипломатичность уверенно обошли ее другой тропой. Городской. Перед случайными лесными гостями рогатая предстает прямолинейной, грубоватой лесной пташкой, которая говорит, что думает. О себе - тоже.
Она довольно просто стряпает выводы о залетных и столь же быстро действует в соответствии с выводами. Если друидка посчитала, что лесу гость не нужен – придется уйти, пока есть, на чем. Если сочла, что глупый человек достоин помощи – придется терпеть помощь и лесные наущения. Обычно с людьми у нее разговор короткий.
Однако бывает же, чей-нибудь рот тараторит интересно и умно – и с него охотно можно стребовать еще больше интересностей. Слово «пожалуйста» у Дианы не в ходу, так что может показаться, будто бы она все время немножечко приказывает. А может и не показаться. Рассказывайте.

• Обуздать диковатый нрав ей и лениво, и очень трудно, и зачем, но обычно так происходит, если общаться приходится с какими-нибудь «графьями». С ними же чаще всего и приходится… сотрудничать.

• За всю жизнь Диане редко случалось привязываться к людям или айре, и всякий раз она ревниво «приваривалась» к избранной жертве, как ребенок. Разрывы переживались мучительно.

• Серьезно ведет себя только в случаях, когда лесу грозит опасность, и когда надо общаться с другими друидами аравельских лесов, с вышеупомянутыми графьями (по мере возможности) или с айре (потому что старики приучили). Так что, как можно догадаться, в последние времена с серьезной миной ее можно встретить куда чаще.

• В спорах вспыхивает сиюминутно. Если собеседник вовремя не понимает, что не прав, он может быть укушен. На компромиссы Диана идет очень неохотно и редко, в основном, под давлением магии или меча, неопровержимых логичных аргументов или же в критических ситуациях, когда приходится действовать ради общего лесного дела и упрямиться ну просто бессмысленно.
Кстати, злопамятна!..

• Любит учиться, но только так, чтобы сразу у нее все получалось. В противном случае ученица противная.

• У нее хороший нюх. Нельзя это отнести к какому-то дару – просто он недурно развит, и рогатая в целом привыкла на него полагаться даже в двуногом обличии, так что не удивляйтесь, если при знакомстве вас еще и немного обнюхают и все об этом расскажут. Например, что чаще надо мыться.

• Она без труда ориентируется в лесу и разбирается во всех его составляющих: в зверях, птицах и букашках, в деревьях и травах. Знает, где вкуснее вода, а где – рыбное место. Знает, где лес прячет важное и то, что ни в коем разе не должно попасть в недобрые руки. Знает, куда загнать врага, чтобы он навеки сгинул в лесных землях, путает и пугает чужаков не хуже самого леса.
Если до хижины далеко – запросто заночует там, где придется.

• Самая важная ее задача – исполнять божью волю и хранить лес в балансе, каким задумал его Вальдад. Несколько лет, полагает Диана, ей это даже удавалось. К сожалению, в последние времена становится только труднее. Со всех сторон к нему то и дело кто-нибудь подступает. Можно сказать, что всегда так было: человеку своих владений во все времена было мало. Вот только не всегда подходит человек…

Дополнительная информация

Может превращаться в различных лесных зверей.

В звериной форме имеет лишь базовую кроху зверолюдного сознания. Соображает примитивно: отличает своих и чужих, может повременить с расправой, испытывать некие сомнения и нерешительность, будет продолжать движение в заданном направлении и по изначальной задаче или продолжать действие (идти следом, охотиться, искать, атаковать и т.д.), может требовать к себе внимания. Знает, где дом.

Любимые привычки:
• объедаться ягодами;
• тереться рогами о дерево или о дверной косяк;
• бодаться;
• кусаться;
• заплетать две веревочки шнуровки в косичку;
• слушать лес в любой непонятной ситуации.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• интересуют Аравельские сумрачные движухи

Что делать с вашим персонажем в случае ухода с проекта

• По решению заявителя)

Пример поста

Опять помощница предъявляла скромность, если не жертвенность. И думать-то о ней не стоило!.. У Алексиуса было другое мнение. Теперь – особенно.

- Колизеи – прекрасно. Только, пожалуй, не теперь.
Приятно занять себя зрелищной борьбой, когда собственный меч мирно лежит в ножнах. Но если родная сталь еще тепла от чужой крови, показушная битва кажется бессмысленной излишней жестокостью. Алексиус тронул рукоять кинжала и коротко поморщил нос.
- Но дойти-то мы можем!.. – заговорщицки Марул переглянулся с Агнесс. Темные большие глаза у нее на солнце блестели почти как два гладких камушка, только еще лучше, потому что были живыми. И лучше бы, думалось, подольше ей хранить такой блеск.
И они гуляли дальше. Прошли мимо злого широкоплечего ревнивца, который с раздражением отряхивал одежды, мимо девушки, которая теперь злорадно над ним потешалась. Алексиус делал вид, что с интересом разглядывает окрестности, да и было, на что посмотреть, откровенно говоря. Илария воистину была городом, хранившим былую славу в каждом своем камне. Эдакая старая королева, чьей трон давно уже занят, но она до сих пор не расстается ни с королевскими повадками, ни с королевской гордостью. «Какие великие ноги ходили по моим улицам», - едва не слышалось здесь. Что ж, зато сегодня эти величественные старинные улицы ловят широкоплечие телеса всяких там ревнивцев… и по-прежнему собирают на себе конское дерьмо. Переменчива жизнь! Вот и для церкви Гвенны настала другая пора перемен. И одно только конское дерьмо, похоже, среди этих волн вечно и незыблемо.

Все он думал и сомневался. Как внимательна была Агнесс, упредительна и скромна, остроумна, и горько однажды вдруг узнать, что все это очарование могло быть – Алексиус не мог унять дурного предчувствия - всего лишь обманом. Может, на самом деле это хладнокровная молодая девица, которая и ножом для бумаги способна пустить кровь доброй половине адептов, как свиньям, и сердце ее не дрогнуло бы ни секунды, совсем как у Алексиуса, когда он убивал культистов. А как же понять?.. Как узнать? Нужно было разведать хорошенько. Ведь она весь совет выслушала. При случае могла бы уже давно и донести, куда надо. А что же Сорен?.. 
- Да уж, Агнесс. Лучше бы Гвенне в самом деле вам покровительствовать, - сказал он вдруг он как-то мрачновато и сипло после некоторого молчания. Недовольно кашлянул, прочищая горло. – Но вы судите неверно, когда сбрасываете с себя всякую значимость. Вы находитесь при Сияющей, на которую один раз уже нападали. Никто не знает, повторится ли это даже при всех стараниях церкви. И если вдруг Гвенна допустит подобное еще хоть один раз, вы будете в опасности. Неменьшей. А потом, вы должны будете заступиться за Сияющую, если вдруг меня не будет по какой-нибудь причине рядом. Если рядом больше не будет вообще никого. Чтобы не получилось так, как с Верховной жрицей. Но что вы сделаете без оружия..? Или, может, вы владеете магией, м? Ведь владеете?
Он заметил встречный взгляд и тут же дернул головой, убирая с лица отросшие волосы.
- Простите, - с невеселым смешком Алексиус поднял руку. – Что немного напираю. Лучше уж шуточки, не правда ли? Они хотя бы заставляют вас делать это забавное терпеливое и очень вежливое лицо!
«Но я все равно узнаю», - подумал он, пока пытался изобразить то самое выражение «смиренной Агнесс».
- Просто хочется знать, что вы тоже как-нибудь… Как-нибудь сможете дать отпор, хоть попытаться, понимаете? Но да не допустит этого Гвенна. Самой даже возможности, чтобы вам пришлось, Агнесс.
Впереди высился амфитеатр. Еще одна громада, отвлекающая беспокойные мысли простолюдина, возвышающая власть титулованных, побуждающая жажду крови у воина. Дурной огонь для людской крови. Рядом слышался кузнечный звон, и даже пахло железом, сбитой окалиной и дымом, тяжелой пылью тяжелого труда. Думалось Алексиусу, что он слышит и лязг, шипение схлестнутых мечей – тело, годами страдающее в учебных и настоящих сражениях, не могло не отозваться. Казалось, даже в руках появился жар, требующий скинуть все беспокойство в хорошем поединке, удар за ударом, вызвериться до состояния деревянной бестолковой чурочки, чтобы куда-нибудь уже сгинула тихая ярость.
- Идемте пить вино! Не получается расслабиться. Слишком много вопросов, понимаете, - Алексиус развернулся к Агнесс и пристально смотрел в смуглое лицо. – С вином должно получиться. До одури охота улиток с чесноком! Надеюсь, в этом вашем заведении делают достойно?.. Кстати, в доме кале, с которыми я дружил, - затараторил он на ходу, - невозможно вкусно их готовили.