ВЭЙНИН ШАОДЯНЬ / ВЭЙ НИН | WEINING SHAODIAN / WEI NING
гвардеец лорда Кайрхилла;
в прошлом –Третий принц Аньхая, князь Лэйян
Chang Huasen

21 (18) | ревенант, вампир;
Страна Тростника, Аньхай (родина) / Аравель (пристанище)

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа
Династия Шаодянь правила Аньхаем почти четыре сотни лет, и за это время её надменные ваны* порядком ослабили бдительность: их власть в Стране Тростника казалась незыблемой, а попытки Ямато отжать соседские земли – несущественными. Последний владыка Аньхая, Сюйфэн Шаодянь, трижды успешно отбивал поползновения на свою территорию и только пофыркивал в усы, когда ему говорили, что одними набегами Ямато не ограничится и надо опасаться интриг внутри страны.
«Пусть только попробуют, - говорил он обеспокоенным министрам, - мы ко всему готовы».
У него и правда (вроде бы) всё было под контролем: на границе с колониями агрессивного соседа, а также на побережье стояла армия с верными генералами во главе. Запуганная Солла вообще старалась не влезать в разборки более влиятельных владык.

Вэйнину, Третьему принцу семьи Шаодянь, отводилась своя роль в конфликте с Ямато. Ван, у которого уже были наследник и второй, «запасной» сын, прочил своему третьему ребёнку военную карьеру. На семилетие вместе с лошадкой из чистого золота, которой он тут же выдрал свитый из шёлковой нити хвост, Сяо Вэй* получил пышный титул князя Лэйян и звание генерала – на вырост, так сказать, чтобы привыкал к ответственности. До реальных боевых действий он дорос только семь лет спустя, когда стычки на границе с колониями Ямато стали чаще, и гражданская война стала набирать обороты. Третьего принца отправили воевать под присмотром опытных военачальников.
Особыми талантами Вэйнин к тому времени не блистал и был известен в столице благодаря красивой внешности. Придворные поэты дали ему прозвище «Фарфоровый принц», а дамы из свиты ваньхоу* так и норовили уронить ему под ноги то веер, то платочек в надежде быть им замеченными.

Ничего удивительного, что избалованный вниманием вельмож Вэйнин вырос совершенно невыносимым. Он был капризен и заносчив, пренебрегал советами старших и дерзил при любой возможности – привык, что за красоту ему прощается больше, чем старшим братьям. Науками и искусствами принц интересовался мало, зато очень увлекался военной историей и уроками стратегии, воображая себя в недалёком будущем великим генералом, который навсегда избавит Аньхай от угрозы со стороны Ямато.

Жизнь быстро разрушила воздушные замки. Соприкоснувшись с настоящей войной, Вэйнин не нашёл в ней никакой романтики: только кровь, грязь и много ненависти. В первой же стычке принц был ранен, но отказался возвращаться в столицу на лечение. Проявил в бою смелость и тем самым немного завоевал уважение седоусых генералов, ранее смотревших на него, как на досадную помеху.
К восемнадцати годам Вэйнин обзавёлся военным опытом, парочкой шрамов и ночными кошмарами, в которых он всегда тонул в крови. Кошмары оказались пророческими.

Ранней весной 582 года армия Аньхая была наголову разбита войсками Ямато, высадившимися на побережье. Противник уступал в численности солдатам Вэйнина, но принц и подумать не мог, что его воинов будут бить в спину свои же. Старый генерал Хуэй Янь, советник и наставник Вэйнина, внезапно перешёл на сторону врага. Шансов победить у принца не осталось.
Он не должен был выжить, но ему повезло: тяжело раненый, он упал с коня и укатился в канаву, где уже лежали тела аньхайских солдат. За горой трупов его не нашли, хотя искали – надо было предъявить сёгуну Ямато последнего живого Шаодяня.
О том, что он последний, Вэйнин узнал не сразу, а три дня спустя, когда добрался до города Юаньду, удалённого от границы. Там он искал защиты у князя У, преданного сторонника его отца, но в очередной раз просчитался. Чжао У встретил израненного принца как дорогого гостя, велел накормить его и обработать раны. Ночью Вэйнин умер в страшных мучениях, истекая кровью от разъеденных ядом внутренностей – в поданном ему ужине была доза отравы, способная убить десять крепких мужчин. Князь У,  уже получивший от сёгуна щедрое предложение, действовал наверняка. Голову убитого принца предатель собирался отправить в красивом лакированном ларце, в меду для лучшей сохранности.

Но чего Чжао У предусмотреть не мог, так это того, что мертвец восстанет в тот самый момент, когда его соберутся обезглавить. Вэйнин, увидевший над собой лезвие топора, набросился на противника и разорвал ему горло голыми руками. Он ещё не понимал, кем стал, но запах крови разжёг в нём жажду. И Вэйнин пошёл убивать.
К утру в поместье У не осталось живых. Огонь весело потрескивал, поднимаясь над покатыми крышами, а Вэйнин брёл по дороге прочь, в ужасе от очередного предательства и от своей новой сущности.

Он инкогнито пробрался в столицу, где узнал, что вся его семья убита, а верные вану вельможи и военачальники – публично казнены. Сёгун Ямато сел на трон и принялся диктовать законы, которые вымарали род Шаодянь со страниц истории. Теперь за одно упоминание этого имени, устное или письменное, отрезали языки и рубили руки.
Опьянённый своей новой силой, почти обезумевший от ненависти, Вэйнин принялся навещать по ночам особняки предателей. Он успел убить двоих министров и одного генерала прежде, чем ему впервые дали серьёзный отпор. В четвёртом доме его уже ждали с оружием и факелами и чуть не упокоили второй раз.
По столице распространились слухи, что Третий принц стал цзянши, неупокоенным мертвецом, и страх перед нежитью на время объединил все сословия. Когда на Вэйнина стали охотиться не только солдаты сёгуна, но и крестьяне, ему пришлось сначала покинуть столицу, а потом и вовсе уехать из Аньхая. Бывший принц убедил себя, что это не поражение, а тактическое отступление, и поклялся, что однажды обязательно вернётся. И вот тогда все предатели непременно получат по заслугам.

Он отправился на запад и несколько месяцев скитался по разным землям, пока не достиг Аравеля. Появление ещё одного вампира – к тому же, молодого и необученного – не осталось незамеченным для лорда Кайрхилла, и Риан ан Эльтайн сам разыскал чужака. Объясниться с аньхайцем, не знающим местного наречия, получилось не сразу, но, когда это наконец удалось, оказалось, что истории Риана и Вэйнина очень похожи – оба были преданы, свергнуты и убиты ради власти.
Именно это обстоятельство побудило Вэйнина остаться в Аравеле и даже попроситься к лорду на службу. Раньше гордость не позволила бы ему, заносчивому сыну вана, стать простым гвардейцем, но недавние события заставили бывшего принца многое пересмотреть. Так Вэйнин Шаодянь, ставший для новых знакомых просто Вэй Нином, пополнил ряды высшей нежити, выполняющей приказы Риана. С тех пор прошло три года, но о своём решении молодой вампир ни разу не пожалел: благодаря новому покровителю аньхаец узнал больше о высшей нежити и об обязанностях, которые Марика накладывает на воскрешённых ей.

Ирония судьбы: чтобы стать лучшей версией себя, Вэйнину понадобилось умереть. Он стал спокойнее и сдержаннее, заносчивости в нём заметно поубавилось, а вот осмотрительности стало больше. Пожалуй, и необдуманных поступков с его стороны больше ждать не стоит – мёртвый принц, в отличие от живого, наконец использует мозги по назначению. Хотя ему всё ещё трудно принять, что он больше не обласканный судьбой князь Лэйян, не любимец столицы и уж тем более не великий генерал, каким когда-то мечтал стать. Уязвлённое самолюбие всё ещё больно его покусывает – особенно чувствительно ночами, когда непрошенные думы так и лезут в голову.

Дополнительная информация
• Владеет стандартными способностями высшего вампира. Уже успел успешно поупражняться в истреблении низшей нечисти, также попробовал подчинить себе бездушника из числа товарищей по гвардии – тут уже ничего не вышло, Сяо Вэй получил порцию насмешек и расстроился.
• Лучше всего умеет воевать, поэтому в гвардии ему нравится. Много тренируется с разного вида холодным оружием, искренне наслаждается самим фактом, что может, в принципе, и голыми руками кому угодно навалять.
• Несмотря на статус восставшего мертвеца от радостей жизни отказываться не собирается. Любит принарядиться и прекрасно знает, как ему идёт чёрно-красная форма гвардейца. Пофлиртовать тоже не прочь, и у дам пользуется успехом. Однажды получил решительный отказ (барышня не оценила экзотическую аньхайскую внешность) и переживал целых два часа.
• В целом, не скрывает, что он принц Шаодянь, а не ноунейм из-под забора, но не афиширует этот факт на всех углах. На прямой вопрос о происхождении ответит, но здесь, в Аравеле, всем с высокой колокольни плевать кем он там был.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу
• Одинаково интересны политика и экшен, поэтому с радостью впишусь в интриги на стороне лорда Кайрхилла. Совсем не прочь поиграть с айре и узнать какие-нибудь их секреты - возможно, они даже скажут, что Сяо Вэй самый красивый пирожочек на свете, и заберут к себе под крыло (не факт, что пойду, но предложение рассмотрю).
• Не люблю бессмысленного насилия над персонажем, поэтому красочные описания пыток и увечий – мимо. В рамках сюжета, конечно, персонаж может получать травмы, если это логически обосновано. Не играю слэш.

Что делать с вашим персонажем в случае ухода с проекта

• Не отдавать другому игроку. Можно услать в далёкие дали с важным поручением от Марики, которое нельзя проигнорировать.

Пример поста

Когда именно исчезла Дарвулия, жители Чахтице так и не поняли. Старая карга всё реже покидала свою хижину на лесной опушке, всё реже выбиралась поближе к натопленным очагам и приносила – разумеется, не задаром – пучки сушёных лечебных трав. Её не любили и побаивались, но никто бы не посмел обидеть знахарку, чьи знания спасли жизнь не одной роженице, не одному обмороженному ребёнку или дровосеку, раненному неловким ударом топора. Она была куда нужнее, куда понятнее, чем выучившийся в университете эскулап, который, к тому же, лечил только графскую семью. И потому, когда Дарвулия исчезла, её стали искать. Но не нашли.

Она объявилась снова спустя несколько недель, когда про неё уже почти позабыли. Проискав травницу какое-то время, обеспокоенные селяне вернулись к своим повседневным делам. Сгорбленная фигура в тёмной накидке проскользнула в церковь к самому окончанию проповеди, да так и простояла там, никем не замеченная, до того самого момента, когда прихожане потянулись к выходу. Остались только редкие молящиеся, у которых грехов было поболе, чем у остальных, и замаливать их следовало усерднее. Молилась и графиня – истово, искренне – но молитвы её были полны тщеславия. И чем горячей она молилась не о спасении души, а о сохранении красоты, тем ярче разгорались алчным блеском глаза женщины, что следила за ней из темноты.

Тихий шёпот Эржебет Батори был услышан, но не Господом – ибо Господь, как известно, слишком занят, чтобы выслушивать молитвы грешников – а дьяволом. Дьявол всегда ближе к людям, ловит души, развлекается, одурманивая обещанием того, что могло бы случиться, но так и не произошло. Личным демоном графини суждено было стать Дарвулии – но не той склочной старухе, что больше полувека прожила в окружавших Чахтице лесах, а той, что заняла её место.
Марта скиталась по свету долгие годы, да так и не заметила, как одно столетие сменило другое. А потом – и третье. Она часто переезжала с места на место, чтобы не привлекать к себе внимание, училась заглушать жажду крови, но всякий раз жажда была сильнее. И тогда Марта перестала сдерживаться. Она была более опасным хищником, чем изголодавшаяся волчица, поскольку была более разумна и изобретательна, убивая не сколько ради пропитания, сколько ради развлечения. И, попав на земли рода Батори, то и дело разоряемые набегами турок, вампирша каким-то шестым чувством поняла, что ей стоит задержаться здесь.
«Славная будет жатва», - подумала она однажды. И, как оказалось впоследствии, не ошиблась.

Марта обманула старую ведьму, которую все тут считали знахаркой, подрядилась помогать ей – да и вскоре убила за ненадобностью. Место старой Дарвулии заняла другая, которая оказалась ещё старше. И она совершенно не собиралась прозябать в убогой крестьянской хижине. Память вампирши ещё хранила остатки прежней жизни – она помнила замок своего отца, дорогие кубки, из которых он пил за обедом вино, кабаньи кости, которые он щедрой рукой швырял со стола собакам и слугам. Марта хотела вернуть себе эту жизнь. И, услышав молитву графини, поняла, как это сделать.

Когда Эржебет, рассерженная и оскорблённая, шла к выходу, из темноты выступила сгорбленная старушечья фигура. Из лохмотьев высунулась рука и ухватила графиню за край траурной накидки. Кожа ведьмы была неожиданно белой и гладкой, без уродливых пятен, что оставляет время на коже каждой женщины. И из-под капюшона глянули яркие молодые глаза.
- Твоя беда – не беда, графиня, - голос тоже был молодым. Он убаюкивал разум и убаюкивал совесть, обещая то самое несбыточное, о чём молилась Эржебет. – Я сохраню твою красоту навечно.

Шедшая следом за вдовой Батори Илона Йо замахнулась на ведьму, заставляя её разжать пальцы и отпрянуть в темноту.
- Пшла прочь, карга! Как ты смеешь касаться графини! Эй, слуги, схватите эту замарашку!
Но ведьмы уже и след простыл. Сколько прислужники Батори ни искали – она как сквозь землю провалилась.
- Прощения просим, графиня, не отыскали, - униженно извинялась Илона по дороге в замок. – Это всего лишь старая ведьма, Дарвулией зовут. Она тут на опушке живёт. Только скажите – и мы её лачугу дотла спалим. Чтобы неповадно было, значит, к господам-то лезть.
Илона тоже была из деревенских, но, наученная прислуживать знатной женщине, пыталась говорить красиво и избавиться от крестьянского говорка. Он проглядывал только в такие минуты, как сейчас – когда она была напугана всерьёз.