МЕРГРЕТ | MERGRET

josefin asplund

32 года | перевертыш (сокол) | Пятиречье

Образ персонажа

Родилась у Нотты, перевертыша-изгнанницы из народа кале, от неизвестного мужчины. Росла в Пятиречье, однако осесть где-либо надолго едва ли представлялось возможным из-за гонений на перевертышей. Конечно, Нотта старалась скрывать дар, который передался и ее дочери, только рано или поздно правда всплывала наружу. Внешность кале не облегчала им жизнь. Да и встреченные на пути собратья отвергали изгнанницу при виде ее клейма. Детство, проведенное в страхе за свою жизнь, сделало Мергрет нелюдимой и недоверчивой.

О причинах изгнания своей матери Мергрет может лишь догадываться, однако воспоминания о ее нестабильности и агрессии наводят на определенные мысли. Хотя Нотта стремилась передать дочери знания об их традициях и культуре, хотя бы потому что сама не знала, как жить иначе, на Мергрет все же сказалась жизнь в отрыве от своего народа. С ранних лет Нотта прививала ей самостоятельность и навыки, необходимые для выживания. Даже пыталась обучить ее владеть мечом, отдав своеобразную дань уважения наследию кале-воинов.

Временами они жили как птицы вдали от людей, представлявших для них опасность. Такие периоды были запечатлены в памяти девочки как самые счастливые. К тому же приобретенный опыт пригодился ей в дальнейшем. Уже в отрочестве Мергрет оставалось лишь наблюдать за тем, как ее мать все меньше времени проводила в небе и постепенно спивалась. В какой-то момент Нотта не вернулась домой, не оставив никаких следов, хотя никто особо и не искал прокаженную оборотницу. Возможно, она решила оставить человеческую жизнь позади, как и свою дочь.

Вскоре Мергрет начала побираться, затем опустилась и до воровства. Ей грозили неприятности, если бы не нашлись люди, которые все же пожалели и приютили беспризорницу, не ведая о ее особенностях. Пара оказалась бездетной, поэтому растила Мергрет как собственную дочь, а та сохраняла свой секрет так долго, как только могла. Когда же ее разоблачили… люди, заменившие ей родителей и грезившие о детях на протяжении долгих лет, не стали прогонять ее. Но согласились, что держать в тайне особенность девочки-подростка необходимо для ее же блага.

Названный отец долго обдумывал это, но, узнав о боевых навыках Мергрет, продолжил обучать ее. Множество шрамов давали понять, что у него за плечами имелся внушительный боевой опыт. И сердце ему подсказывало: в будущем ей суждено регулярно брать в руки оружие, чтобы выжить в крае, где презирают таких, как она. Мергрет в результате тренировок вкупе с тем фактом, что ей больше не приходилось голодать, заметно окрепла за эти годы.

Однако полностью отказаться от своей второй души Мергрет никак не могла, ее то и дело тянуло в небо, где ей становилось так спокойно, когда потенциально враждебные люди оставались далеко позади. Эти порывы неизбежно привели к тому, что рано или поздно ее тайна стала достоянием общественности. Когда дом ее приемных родителей окружила толпа людей с вилами, она обратилась птицей и улетела как можно дальше.

Позднее предприняла попытку прибиться к табору кале. Больше с ней не было матери-изгнанницы, однако Мергрет долго не удавалось прижиться, хотя кочевой образ жизни на удивление пришелся ей по вкусу. Ей приходилось учиться тому, что многие кале умели с раннего детства, что подрывало уверенность в себе. Она слишком привыкла полагаться лишь на себя и не могла найти себе место среди своих. Чувство ответственности за чужие жизни и зависимости от других казалось ей отвратительным и неприемлемым. Через какое-то время Мергрет вновь улетела, оставив позади очередной этап своей жизни.

Тогда она впервые решила применить свои навыки на пользу, с высоты птичьего полета следила за передвижениями разбойников и предупреждала путников и торговцев. Возможно, эти же люди могли без задней мысли забросать ее камнями за двоедушие, все же она чувствовала острое желание добиться их признания, влиться в общество, развить свое человеческое начало. Безуспешно. Лишь привлекла к своей персоне ненужное внимание, в итоге попала в плен к разбойникам и подверглась унижениям. Спасли ее кале из принявшего ее каравана - те немногие, с кем ей все же удалось сблизиться. Вместе им удалось отомстить разбойникам за унижения и пытки, однако в процессе понесли потери, с чем Мергрет так и не смогла смириться. Чувства стыда и вины разрывали ее на части, так что в караван она так и не вернулась.

Многие годы жила как птица, будто намеревалась вовсе отказаться от человеческого начала. Конечно, и такая жизнь оказалась нелегкой, хотя и обладала преимуществами. В отличие от людей, звери по крайней мере принимали ее. Так она примирилась с душой птицы, но вместе с тем отвергла человеческую половину. И все же мысли начать все сначала в людском мире посещают ее все чаще. Особенно после знакомства с заплутавшим кочевником Аэроном, оставившим позади просторы Кейлима. Мужчина позаботился о раненой соколице, а та взамен указала ему путь.

Дополнительная информация

• Владеет амадийским языком и пятиречным диалектом эйдинского.

• В облике крупного сокола обладает темным окрасом с аспидно-серым оперением спины, но светлым брюхом. Способна развивать скорость свыше 90 м/с в стремительном пикирующем полете. Задние когти при ударе могут обезглавить даже крупную дичь. Однако в отличие от других соколов своего вида (сапсан) двудушница более склонна к перемещению с места на место.

• В облике человека отличается крепким телосложением с развитой мускулатурой и физической силой при среднем росте. Во внешности узнается кейлимка с темными, заплетенными в косу, волосами, оливковой кожей и светло-голубыми глазами.

• Хранит в тайниках вещи матери и в человеческой форме даже носит ее одежду, которую по возможности чинит.

Что делать с вашим персонажем в случае ухода с проекта

• Представим, что она снова решила быть только птицей и улетела.

Пример поста

Независимость, за которую она цеплялась с отчаянием утопающей, растаяла с произнесенной клятвой — нерушимой и вечной силой, тотчас отпечатавшейся на полотне судьбы. Если бы только еще оставалось что-то, за что можно было цепляться. Мало кто осознавал опасность самообмана лучше, чем Немезида, однако даже она, определявшая истину, угодила в эту ловушку. Даже в момент оглашения своего окончательного решения, она по-прежнему испытывала смешанные чувства. Легче было бы убедить себя в собственной правоте, как это делали остальные, однако она не могла. Появление гигантов виделось ей закономерным продолжением давнего кровопролития. И все же их ярость пугала сильнее безумия полубогов, которых олимпийцы пригрели на груди.

На душе полегчало, лишь когда Артемида произнесла ответную клятву. Немезида чуть расслабила пальцы на рукоятке меча и едва сдержала улыбку. Под дрогнувшими ресницами укрывался ее опущенный взгляд. Обещание быть рядом обратило львиную долю сомнений в прах, развеянный в бесконечно холодной и непроглядной бездне ночи. После затянувшейся зимы сердце вдруг ощутило теплое дыхание весны. На бледном лике возмездия проступил легкий румянец, как на ожившем мраморе, предвестнике еще несозданной Галатеи.

Что-то внутри сжалось при виде лаврового венца на шлеме Артемиды. Праздновать еще неодержанную победу – знак дурной, способный обратить колесо судьбы против них. Оттаявшей Немезидой вновь завладела сумрачная тень, приходившая следом за расцветом очередного бутона гибриса. Взмахнув крыльями лишь раз, она чуть не коснулась потолка своей обители и приземлилась на спину грифона.

— О нет, Гегемона, то была не игра, — мрачный комментарий покинул налитые кровью уста.

Мановением руки она обратила лавр в более скромные полевые цветы, символы девичей чистоты. Затем Немезида вытянула руку, чтобы острие меча пронзило ночную мглу. Грифон, разогнавшись, оттолкнулся львиными лапами от пола, и ветер ужасного Нота мигом подхватил его могучие крылья.

Черные облака расступались перед ними сами — над истерзанным телом Гайи силы природы оставались благосклонными к ее обидчикам. Жар раскаленной магмы в трещинах под ногами пробирали до костей. Багровый свет очерчивал силуэты богинь, не позволив им слиться с ночным небом. Так неприятелю становилось легче обнаружить их, однако не это волновало Немезиду больше всего.

— Не могу избавиться от жалости, которую невольно испытываю при виде кровоточащих ран на ее теле, — призналась она – та, кого было непросто удивить подобными вещами. – Ты была права. Мы не можем позволить этому продолжаться. Гайе не стать новым Тартаром.

Артемида вырвалась из плена черного тумана в поле зрения, свет золотого лука указывал ей путь во мгле и умиротворял своей нежностью, словно не для кровопролития созданный. Ветер играл с русыми косами охотницы, но не осмеливался срывать с нее венок. Лишить деву венка означало овладеть ею. Дочь Зевса никому не принадлежала. Узрев ее во гневе, даже бессмертные опасались претендовать на сердце богини целомудрия. В последний раз перед сражением Немезида позволила себе улыбнуться мыслям.

За ними уже следовало их войско, преданные им создания, не люди, сопровождали их сквозь черноту, поглотившую свет. Подобно мотылькам летели они на свет слепо, однако не бесцельно. Коли суждено одержать им победу, не напрасны будут закономерные потери. Коли суждено им потерпеть поражение, история забудет их имена вовек. Жизнь или смерть – все на чашах весов.

Весов в ее руках.