ГОДРИК ИЗ ЗАМОГИЛЬЯ | GODRICK OF LIMGRAVE
Хранитель Замогилья

Matthew McNulty

43 | человек | Аравель

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

[indent] «Он появился на свет с обострённым чувством юмора и врождённым ощущением того, что мир безумен» — вот уж что точно никогда нельзя было сказать про Годрика! С младых лет, когда смысл сложенных в предложения слов только-только начинает хоть в каком-то виде оседать в детской голове, юный Годрик смотрел на мир, хмуро сведя не по годам кустистые брови. Спустя несколько лет он научился подчёркивать своё уважение к чужим потехам ёмким: «Это смешно». И мир юного дарования никогда не был безумен — совсем напротив, понятен и очевиден; рождённый в семье жреца, он с детства был окружён символами и учением Серой Леди. И в том не было ничего удивительного, учитывая место рождения Годрика.
[indent] Гленн Данна, Золотая Долина — чудесный вольный край, который не успели сгубить королевские межеватели и любители расчертить карту границами, чтобы до последнего камешка у дороги знать, кто кому какие подати платить обязан. И для многих путников, миновавших Серогривый кряж или Колыбель Ветров, первой точкой паломничества становилось Драконово дерево. Этот раскидистый исполин впечатляет, но если от него чуть углубиться на север долины и настойчиво идти к западным границам, можно попасть в затерявшееся в предгорьях Замогилье, а в нём — в чудесный городок Лимгрейв.
[indent] Лимгрейв вырос на руинах поселения, существовавшего здесь ещё до Катастрофы, в тени исполинского некрополя с бесчисленными могилами. Сакральные символы и следы не оставляли сомнений: как предыдущий, так и нынешний городок основали мариканцы. И совсем несложно догадаться, что отец Годрика был преданнейшим слугой Марики, посвятившим ей все труды своих непростых дней. Говоря откровенно, в Замогилье мало кто мог по достоинству оценить его жертвенность и религиозный пыл. Большинство местных — а чужие тут не задерживались — служили Серой Леди. Особенно это касалось забытого некрополя, за которым с трепетом и любовью ухаживали лимгрейвцы. Годрик был сыном своего отца и с детства обучался не только чтению и письму, но и всем ритуалам, связанным с культом поклонения Марике, где — разумеется! — огромную роль играло содержание последнего приюта мёртвых в должном виде. Истина, которую предстояло принять на веру. До искреннего понимания Годрику следовало хотя бы научиться писать своё имя без ошибок.
[indent] В 550 году от падения Амадии (если ничего не напутали хронисты) Замогилье посетил странный гость, чьи чёрные с золотым шитьём одежды слишком сильно контрастировали с местным простым людом. Наверняка в архивах у каких-нибудь умников это событие записано как «и снизошёл к праведным Пастырь Смерти, указав путь перстом хладной руки». Детали стёрлись из памяти Годрика, но уже в те нежные годы он со всей отчётливостью понял, что у Замогилья теперь есть целый князь. Имя запомнилось сразу — Риан ан Эльтайн. А ещё запомнилось оживление, которое тут же прокатилось по Лимгрейву. Кто-то видел в случившемся волю самой Марики и благословение. Кто-то испытывал чуть меньший оптимизм и отмечал некоторую необычность в том, что высший вампир решил заделаться князем. Годрик же — больше в силу возраста, нежели политических предпочтений — тогда для себя решил, что имя у князя больно мудрёное, такое и с первого раза не каждый напишет. Несмотря на довольно серьёзные дискуссии по этому вопросу, Лимгрейв и всё Замогилье принесли присягу лорду Кайрхилла.
[indent] Жилось при новой власти князя в Замогилье, следует отметить, совсем не худо. Во-первых, владыка предпочитал сидеть и княжить где-то в другом месте, что вполне устраивало лимгрейвцев, спокойно продолжающих ухаживать за местными могилами. Во-вторых, в городок стали прибывать новые жители — и не всегда отребье и изгои; Годрик прекрасно помнит, как кузнец, который скоро станет известен на всё Замогилье, стоял у своей телеги и беспокойно озирался по сторонам. Годы шли, поселение разрасталось, а число последователей Марики множилось. И дебаты о необходимости принять власть Кайрхилла сменились дискуссиями о природе ан Эльтайна — действительно ли он святой или то всё удачное стечение обстоятельств?
[indent] Незадолго до пятнадцатилетия Годрика отец с соответствующей торжественностью сообщил, что отрок его был благочестив, для общины и культа полезен, а потому заслуживает право с остальным молодняком пройти обряд инициации. «Прощались с детством» в Лимгрейве посредством ритуала — зимней ночью следовало совершить обход вверенных могил, провести обряды успокоения мёртвых и дождаться другого испытуемого, встреча с которым укажет на окончание ритуала. Словом, ничего такого, чем любой подросток из Лимгрейва не занимался бы прежде. С тем исключением, что речь шла о почти забытых захоронениях на самых вершинах некрополя.
[indent] В ночь испытания погода разыгралась не на шутку — мокрый снег с хохочущим свистом швыряло в лицо, а резкие потоки пронизывающего ветра игриво угрожали в любой миг сорвать неудачливого мариканца с узкой тропы вниз. Что и говорить — сложно. Но Годрик справился. Дрожащий, как испуганный заяц, он сидел у могильного камня, сжимая сияющий золотом фонарь с символами Марики. Второй испытуемый, который должен был выйти с противоположной стороны и перехватить Годрика, всё не появлялся. Не появлялся час. Может, два? Сложно ориентироваться во времени, когда на макушке выросла небольшая снежная горка, а зубы стучат с остервенением лупящего по древесной коре дятла. И когда Годрик готов уже был прикрыть глаза без особой надежды их открыть (мариканцы порой склонны слишком драматизировать), среди хлопьев снега появилась высокая худая фигура. Скрывая лицо за капюшоном, фигура медленно приблизилась к Годрику, присела и обняла мальца. «Ты оставался праведным», «ты справился» — он не слышал хвалебных слов, но чувствовал их. Даже если бы не дикая слабость, Годрик всё равно не смог бы ничего ответить загадочной женщине. Будто заколдованный, он никак не мог отвести взгляда от свесившихся из-под капюшона серебряных прядей. Годрик закрыл глаза за мгновение до того, как присланный видением облик с детских лет ему знакомой госпожи растворился в порывах ветра.
[indent] Проснулся Годрик уже в своём скромном жилище с саднящим горлом, ощутимой температурой и явным осознанием, что что-то пошло не так. Удачная догадка! Остальные испытуемые, опасаясь ветра и скользких скал, повернули назад. Не все, но достаточно было и того, что повернул назад «напарник» Годрика. Притом погода лучше не становилась, и забрать упёртого юного мариканца удалось далеко не сразу. Так и вышло, что свои пятнадцатые именины Годрик встретил в постели, а главным гостем стал лекарь. Рассказы про неожиданную встречу на вершине некрополя внимательно выслушали, но единого мнения не было. Действительно ли Серая Леди послала видение мальчишке из Замогилья? Большинство хотело видеть в этом символ особого расположения Марики к местным обитателям. Но скептики осторожно отмечали, что на вершинах в холод и стужу и не такое привидеться может. Сам же Годрик не сильно задумывался об этом; хоть помутнение, хоть действительно видение послала сама Марика — он сделал всё, что от него требовалось. Но если сам он и не планировал вспоминать об этой истории, она забывать его совсем не спешила.
[indent] Странности начались не сразу, но быстро насторожили отца Годрика. Сначала сынишка начал передавать послания от людей, которые только-только отправились в чертоги Серой Леди. Потом рассказывал о встречах с теми, с кем встретиться никак не мог - они умерли за долгие годы до его рождения. С изрядным скепсисом и осознанием последствий возможных ошибок был проведён ряд нетравматичных опытов. Результат оказался однозначен - благословением Марики Годрик теперь мог не только достойно ухаживать за могилами, но и общаться с их обитателями.
[indent] «Чудотворец» — это громкое слово. Возможно, слишком громкое для Замогилья. Так или иначе, о новых особенностях Годрика во всеуслышание объявлять не спешили, а самого его с сопровождением направили в Кайр Параль. Там ему предстояло явиться пред очами Верховного Мортарха Вальдена; считалось, что этот достойный господин уж точно сможет разобраться — овладел ли Годрик чудом или необратимо умом охладился во время инициации. Малец тогда был воодушевлён путешествием, но и подумать не мог, что в Аравель теперь вернётся только через добрый десяток лет.
[indent] Три года Годрик провёл в Вальдене. Верховный Мортарх, хотя и готов был подтвердить обладание чудом Марики, предпочёл сначала должным образом подготовить Годрика к «тяжкому грузу ответственности». Или, как знать, желал взять больше времени, чтобы убедиться в воле Серой Леди. Годрик был направлен в Орден Изгоняющих, где постигал искусство экзорцизма — как магического, так и его материальной манифестации (изящно выражаясь). Выглядело это восхитительно! Мало какой труп может так же резво двигаться, если перебить ему кости. А если начнёт ползти — пришпилить тяжёлым железным копьём с милым названием «Гвоздь». С надёжно зафиксированным восставшим и ритуалы идут проще. За проведённое в Ордене время Годрик верно послужил Изгоняющим, глубже постиг знакомое с детства учение, возмужал и многим мариканцам был представлен как чудотворец Серой Леди.
[indent] Известность Годрика понемногу крепла в Вальдене, пока однажды чудотворец не покинул стольный град в одночасье. Другие не видели в этом необходимости, но лимгрейвец будто ощущал, что здесь ему больше нечего познавать — дорожные сапоги звали в путь. В своих странствиях он посетил ставку эскадрона смерти, где ясно осознал недостаточность своих боевых навыков и щедрость Марики в одаривании верных. Побывал и в Селлии, где сердце сжималось от навязчивого шёпота в Доме Теней. Рискнул добраться до Амад Иштара, чтобы обменяться знаниями с местными Изгоняющими. Оттуда — в Пятиречье, а затем на корабле до Илоса, где высилась Башня Звездочётов.
[indent] В магической академии Годрик из Замогилья надеялся найти тайные знания, полезные для его дела — особенно о некромантии и утраченных ритуалах мариканского культа времён до Катастрофы. Здесь его ждало жестокое пробуждение. На севере он был уважаемым последователем культа, желанным гостем в любом храме; в Семи Городах стал просто очередным чужеземцем с бесконечно снующих кораблей. Более того, академические мэтры соглашались делиться знаниями лишь за звонкую монету, а кошелёк чудотворца пустовал. Тем не менее он остался на Илосе. Проводя время с местными мариканцами, несколько лет выполнял разнообразные наёмные работы. Участвовал в диспутах с учёными мужами, а одна любознательная особа, очарованная его обществом, обучила его основам алхимии в пределах собственного понимания. Жизнь была неплоха, но вновь пришла пора собираться в дорогу. С пригоршней монет в кармане, дорожным мешком за спиной и именем возлюбленной богини на устах Годрик покинул Илос, направляясь домой.
[indent] В 569 году Годрик из Замогилья становится Годриком в Замогилье, оседая в родных краях. Отец, как и прежде, возглавлял духовную жизнь общины, а сын через неполный год был избран новым хранителем Лимгрейва - рассказы о его путешествиях и чудесах решительным образом вдохновили местных, а полученные знания помогли обогатить проводимые в некрополе ритуалы. С правом говорить и ответствовать от лица всех лимгрейвцев накладывалась обязанность принести присягу Риану ан Эльтайну. Как и тогда, почти что две декады назад, сомнения в необходимости этого шага были сильны. Но если тогда ими было охвачено всё Замогилье, теперь они терзали лишь Годрика. В конце концов, он не стал избегать этой повинности и в ряде сдержанных, но убедительных слов уверил лорда Кайрхилла, что Замогилье признаёт его власть.
[indent] С того времени Годрик не покидал надолго Лимгрейв, направив все силы на служение Марике и развитие общины. До этих краёв регулярно долетали тревожные слухи со всего Аравеля, а сам чудотворец не раз отправлялся в Кайрхилл, чтобы из первых - читай, княжьих - уст получить разъяснения. Годрик не мог проникнуть в мысли ан Эльтайна, но питал к нему искреннее уважение: тот не только привёл к порядку Аравель, но и сумел не стать тираном, чьим именем пугают детей, а налогами - трактирщиков и купцов. Вот только Риан ан Эльтайн заслуживал уважения именно как князь. Его следование пути Марики оставляло вопросы, давая пищу для критики и вдохновляя на обидные пасквили. Пастыри Смерти не призваны захватывать земли, изобретать гербы и выбирать шторы в геральдических цветах. Более того, в свою гвардию князь Аравеля с настойчивостью, достойной лучшего применения, набирал всех окрестных бездушников. И всё же это не было поводом хвататься за серпы и факелы, чтобы неровной процессией двинуться к Кайрхиллу с настроением, далёким от дружелюбного. Сама Серая Леди одарила ан Эльтайна не-жизнью и, судя по всему, мирилась с его вольностями в толковании её учения.
[indent] Так и текли бы десятилетия спокойной жизни, перемежаясь редкими вспышками исключительно вежливой ругани между Лимгрейвом и Кайрхиллом, если бы не охвативший бездушников недуг. Годрик хмурит брови и вновь взывает к богине, ища ответ. Годрик хмурит брови и вооружает лимгрейвцев, насколько позволяют ресурсы. Годрик хмурит брови и резюмирует: "Это не смешно".

Дополнительная информация
• Чудо Годрика из Замогилья позволяет ему говорить с мёртвыми. Разумеется, не всеми сразу! Годы опыта и активного использования помогли выделить ключевые закономерности:
        - чаще всего шепотки мертвецов похожи на далёкий стрёкот стрекоз и цикад, можно их как игнорировать, так и прислушаться;
        - хоть сколько-то продуктивный диалог возможен с теми мертвецами, кто желает говорить и чем-то поделиться;
        - с помощью обрядом и ритуалов можно незначительно направлять диалог, если духу вдруг вздумается юлить или откровенно издеваться над живыми;
        - знания в экзорцизме помогают принудить общаться мертвеца, даже если тот совсем того не желает. Это грубое нарушение учения и после в течение недели Годрик через ряд действ усмиряет неудовольствие богини;
        - опаснее всего вслушиваться в шёпот оживших мертвецов или приведений, от подобного и в могильный холод бросить может, и  нервишки изрядно растрепать.
• Спокойно переносит тяготы долгой дороги и жизни вдали от очагов цивилизации. Недурно ориентируется в дикой местности, без труда сладит укрытие и найдёт себе ужин.
• Превосходство чувствует себя в сыромятной броне, а с окованной железом в бою представляет собой опасного противника.С мечом обращается куда хуже, а кинжалы считает нелепой разновидностью кухонного ножа.
• Прилично стреляет из охотничьего лука по живности четырёхлапой и существенно хуже из боевого по живности двуногой.
• Умеет штопать одежду, вести хозяйство и хмуро смотреть на любого, кто к территории этого самого хозяйства приближается.
• Чудотворец Марики, экзорцист и чуть алхимик со всеми соответствующими компетенциями, подтверждёнными уважаемыми мэтрами. Марика — по понятным причинам — подтверждает без лишних слов и грамот.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• Куда хотите вести персонажа, какие отыгрыши в приоритете, к каким сюжетным веткам хотели бы присоединиться:
Сюжет сюжетить, обвинять бездушников в душности, устраивать лютейший экзорцизм.

• Какие темы категорически не играете:
Ничего глубокорейтингового или способное детальным описанием острых тем задеть мою полную ванильного трепета душу.

Что делать с вашим персонажем в случае ухода с проекта

• можно использовать по своему разумению, если в акции не вернуть — отправился в Амадию, где и нашёл способ раньше срока отправиться на свидание с Марикой.

Пример поста

— В самом деле? —, громко спросил Тилни; шлем ощутимо приглушал его. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать — сейчас Морвэн потешно вертит головой и пытается угадать, как высоко взошло солнце. Он уже успел привыкнуть к чудачествам слепой жрицы, лелеющей надежды снова обрести утраченное зрение. Когда-то он мог счесть их очаровательными, когда-то — до одури раздражающими. Нынче же эти чудачества просто были. Как естественный элемент пейзажа, тот же ветер или неуловимое солнце, — Мы в пути чуть больше трёх часов и как раз скоро полдень.
Тилни путешествовал с Морвэн уже некоторое время и подобный союз оказался на редкость удачным. Жрица получала постоянного сопровождающего, который не продаст её работорговцам при первой же возможности, а бывший рыцарь хоть какое-то подобие смысла. Душа, не спросив о взаимности, сбежала, прибрав с собой и эмоции, и желания, и прочие атрибуты любого человека, который не просто так землю топтать любит. И хорошо хоть возможность мыслить здраво осталась! Гарт Тилни никогда глубоко не изучал все эти истории о ревенантах, справедливо полагая, что нечего об эту мерзость мараться. Но что-то ему подсказывало, что лишённый хоть каких-то чаяний и целей он скоро станет подобием старого комода.
А окованные железом и вооружённые не самым поганым оружием комоды бывают весьма опасны и агрессивно к широкой общественности настроенными.
— Эта поездка задержит нас. Но может и к лучшему. Для продолжения пути нам нужны припасы —, Гарт обернулся и проверил надёжно ли закреплена веревка, идущая к уздцам кобылы Морвэн. Может она и держалась верхом без риска по всего маху поцеловать земную твердь, но Тилни казалось странным всю дорогу выкрикивать жрице направление, — Сейчас хороший сезон, чтобы идти на восток. Затянем, и придётся зимовать в Аравеле.
Чуть погодя Гарт добавил:
— Я поговорил кое с кем и есть определённые соображения. Но пока ничего конкретного.
Шлюхи, купцы-пройдохи, мистики да другие бездушники — вот и все «кое кто», с кем бывший рыцарь мог иметь хотя бы приблизительно предметный разговор. Но вся эта почтенная публика сходилась в одной мысли: душа не обручальное кольцо в ломбарде, назад так просто не вернёшь; прозреть сызнова можно в смысле переносном, но никак не буквальном. Однако, на уровне идеи каждый соглашался, что тут ощутимый простор для божественного вмешательства или чуда. А как их заслужить двум отверженным? Конечно, совершить деяние, которое и боги заметят.
И почему-то всегда это восток, будто других мест в мире нет. Пусть Гарт и умудрился — будем честны, по вполне понятным причинам — где-то оборонить свою душу, Амадийские края внушали разумные опасения. Что толку в душе, если её вместилище какая-нибудь чудь пожрёт?
Гарт Тилни снова обернулся на свою то ли спутницу, то ли подопечную. А в самом деле, кто она для него? Когда-то он бы быстро нашёлся с ответом, непременно из разряда не самых приличных. Сейчас же было достаточно и того, что ей была назначена конкретная роль — даровать ему спасения. Ну, конечно, в первую очередь себе самой, а потом уже ему. Легче сказать, чем сделать. Даже мудрейшие из жрецов весьма условно представляли, как механически и пошагово должен выглядеть такой путь. И если одних хвалебных гимнов божеству будет мало…
— Морвэн, я хочу вернуться к одному вопросу. Как ты помнишь, я не способен к магическим фокусам. Понимаешь к чему я веду?
Не то чтобы Тилни действительно было интересно, он прекрасно знал, что всё эта бесполезная чудотворица понимает. Уже не раз он поднимал эту тему, но каждый раз неизменно сталкивался с её трусостью или слабоволием, здесь уж кому как больше нравится. Умом Гарт понимал, что наверняка Морвэн неприятно снова и снова возвращаться к теперь уже такой больной и чувствительной теме. Но понимание никак не откликалось внутри. В конце концов, какая разница, как она сейчас к этому относится? Им нужна магия и укрывать её не более, чем девичий каприз. Сдобренный притом неуместным человеколюбием и уверенностью, что без этого можно обойтись.
— Магия огня разрушительна, но она может помочь нам пройти до конца. Кругом не видать никого. Уверена, что не хочешь попробовать вспомнить эти заклинания?
Она, конечно, не хочет. Но кто осудит Гарта Тилни за желание ласково подтолкнуть Морвэн в верном направлении? В конце концов, у него-то своих желаний быть и вовсе не может — он лишь уравнивает шансы, случись беде настичь их в дороге.