НЕЙРИН ТАМАРИТИ | NEURIN TAMARITI
маг, ученая, изобретательница

Jacqueline Kohl

25 | человек | Вальден, Эйдин

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

Никто сейчас уже не припомнит, в чем в действительности было дело, только в тот год история эта наделала огромного шума: все соседи восторженно судачили о том, как дочь баронессы ан Рилиан сбежала из дома, перед тем до смерти разругавшись с матерью. В чем именно состояла суть из размолвки каждый домысливал в меру фантазии и испорченности — версии бродили от просто диких до откровенно непристойных — но суть конфликта была до скучного проста: две носительницы фамильного характера ан Рилианов не сошлись во взглядах по некому неозначенному вопросу на каковой почве разругались в пух и прах.

Прокляну, сказала баронесса.
Отрекусь, припечатала ее достойная дщерь.

И далее каждая сделала ровно то, что обещала: мать прокляла, дочь отреклась и обе они расстались равно недовольные друг другом и не намеренные когда-либо извиняться. Баронесса, возможно, рассчитывала на то, что жизнь в непривычной скромности вынудит дочь вернуться с покаянной, но в таком случае она недооценила, сколь похожей на нее саму вышла Рослин — упрямство унесло ее далеко от родного дома, и, обосновавшись в Кайр Тарне, она вышла замуж за местного целителя; и более о потерянном титуле не вспоминала. Супруг ее был человеком уважаемым и вполне состоятельным для горожанина, так что житие ее, быть может не столь роскошное, как могло бы быть, оказывалось тем не менее вполне комфортным и безбедным. У них родилась дочь, которую назвали Нейрин, и в целом семья оказывалась до скучного образцовой: господин Кадварх не чаял души в супруге и дочурке, супруга и дочурка платили взаимностью, и жаловаться никому из них не приходилось.

Нейрин истории о знатном происхождении матери поначалу воспринимала как семейную легенду — кому не хотелось бы иметь в родичах всамделишных дворян? — и до поры всерьез к ней не относилась. С малых лет ее увлекали вовсе иные вещи: абсолютно все вокруг казалось Нейрин любопытным, завораживающим и приглашающим выяснит, как оно устроено. Жертвами ее любопытства пали многие неодушевленные вещи и одна лягушка — и тогда отец, поняв, что проще направить энтузиазм дочери, чем бороться с ним, взял дело в свои руки. Перенявшая от него тягу к магии, Нейрин осваивала колдовскую науку под его чутким руководством, штудируя книги в его обширной библиотеке, и добилась в том неплохих успехов – Кадварх надеялся, что она пойдет по его стопам и сделается целителем, однако интерес Нейрин простирался гораздо дальше простого бытового использования магии.

Ее всегда интересовали причины. Причины, механизмы, законы — скрытый от глаз принцип, приводящий в движение абсолютно все в мире — и от изучения магии практической, Нейрин все сильнее уклонялась в сторону магической теории, так что в какой-то момент растерянный отец понял, что более не может удовлетворить любопытства дочери, потому как сам не знает ответов. Нейрин, впрочем, готова была искать их сама — однако занятия наукой требовали кое-каких денег, и разумно рассудив, что собственные исследования и финансировать надо самой, она собрала все самое необходимое, уместившееся в три сундука, поцеловала на прощание родителей и упорхнула раскрывать тайны мироздания и нести свет просвещения так, чтобы последнее спонсировало первое.

Собственно, этим она и занималась до последнего времени, пока за тридцать пятой ревизией чертежей летательного аппарата, что упорно отказывался летать — ее первым крупным проектом — Нейрин не нашло тревожное письмо от отца: мать умирает, скупо сообщали смазанные строчки, и растерянно присевшая на край стола Нейрин знала, что если это пишет отец, значит, дела и впрямь плохи. Она хочет с тобой попрощаться. Возвращайся домой.

Тогда Нейрин собралась за один вечер, молясь, чтобы ее поспешные сборы были достаточно поспешными. Таламар был к ней благосклонен: она застала мать уже прикованной к постели, но живой, и последнее, о чем заклинала дочь Рослин — это отыскать бабку, ту самую, что будто бы была баронессой, и упросить ее снять проклятие, якобы наложенное ею на дочь и грозившее той отсутствием покоя даже после смерти. Тогда Нейрин обещала — скорее от растерянности — и лишь потом, когда дом онемел и оглох, и отец сделался вдруг каким-то очень старым и уставшим, она, сидя в опустевшей спальне матери, задумалась о данном умирающей слове.

Пообещать-то легко. А как сделать?..

Благо, отступать перед трудностями любого рода Нейрин не привыкла: в Кайр Глау она направлялась все с теми же тремя сундуками, ворохом неоконченных чертежей и полным непониманием, что делать дальше.

Но если в чем-то госпожа Тамарити и преуспела, так это в понимании.

Дополнительная информация

• Нейрин — прирожденная одиночка, бытие наедине с собой не тяготит ее вовсе, и более того — общество ее быстро утомляет и ей требуется время на отдых. Не будучи ни склочной, ни раздражительной, к большинству людей она отстраненно-холодна, а такое отношение не располагает к наличию широкого круга верных друзей.

• Несмотря на сложности в общении со взрослыми, госпожа Тамарити очень дружелюбна к детям — к ним ее располагает их пытливое любопытство и совершенное бесстрашие в его утолении.

• Если вы зовете Нейрин по имени, а не «госпожа Тамарити» — вы очень особенный человек. Если вы зовете ее уменьшительным Ниэ — вы, скорее всего, ее отец.

• Состоит в переписке с некоторыми именитыми людьми науки, которые находят ее исследования “очень любопытными, хоть и довольно самобытными”, а ее саму “весьма перспективной юной ученой”.

• У нее есть ручная ворона Клякса — существо, чьи пытливость ума и сложность характера под стать ее хозяйке.

Планы на игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• Меня интересует только магия. Магические тайны, исследования, археология(?); древние секреты, поиск утраченного наследия и создание новых разработок; сделаться светилом науки и засветить кому-нибудь куда-нибудь; мейк мэжик грейт эген. Изобрести нечто революционное и заставить велик летать уже.
• Заслужить прощение бабки, естественно, снять с покойной матери проклятие и избежать при этом игры в “догони меня топор”; если не восстановить былое величие рода, то хоть вернуть ему кое-какую репутацию.
• В целом всеядна, готова обсуждать все.

Пример поста

Она хотела бы ответить "нет", и до того момента, пока Микаэль ни заговорил, у Морриган оставалась еще слабая надежда, что поднимающийся из-за деревьев дымок ей просто чудится от усталости: где-то на середине пути она отчетливо поняла, что не спать полночи было отвратительной идеей и само по себе, и в свете предстоящего пешего перехода; и единственное оправдание, которое она могла себе найти - это что ночью она понятия не имела, что оный им предстоит. Ноги болели; болела спина, и из ценного груза у них имелся только прихваченный священником мальчишка - находись Морриган в чуть лучшем расположении духа, она непременно спросила бы, еда он или вода, но в их нынешнем положении у нее не осталось сил даже на мрачные шутки.
- Вижу. - сказала Морриган. - Вижу. Проклятие.
Падре Микаэля она очень уважала.
Падре Микаэля она очень уважала за несгибаемую верность собственным убеждениям и всецело признавала его право за эти самые убеждения сдохнуть, однако попытку прихватить и ее с собой не оценила, хоть и наскребла в себе благодарности на то, чтобы смолчать. Саму Морриган уже какое-то время назад покинуло юношеское желание спасти всех и малой кровью, сменившись на мрачный реализм понимания - за все надо платить; и оттого спасенный из селения мальчонка представлялся ей камнем на шее: сами едва переставлявшие ноги, они зачем-то утащили с собой и его, а в итоге погибнут все вместе - археолог, священник и мальчишка, хотя по отдельности могли бы и спастись.
А может и не благодарность это была вовсе. Просто отупляющая усталость, не оставлявшая сил на ругань - так или иначе, большую часть пути они проделали молча, если не считать бесед священника со своей ношей: последняя капризничала, Микаэль увещевал; Морриган облизывала пересохшие губы, с прищуром вглядывалась в облака на небе и думала о смерти.
Умирать не хотелось.
Умирать не не хотелось, но даже не хотелось ей как-то устало - никакого животного ужаса, только усталая досада; будто смерть оказывалась чем-то утомительным и несвоевременным - они и так выбились из сил, а тут еще умирать...
Неудачно.
Смерть, тем не менее, бродила совсем рядом - плясала буквально за ближайшими зарослями, и Морриган отчетливо ощущала ее сладковатый, дымный запах, разлитый в воздухе; и слышала ее голос, доносившийся из-за густых зарослей: смерть оказывалась криклива и многоголоса, она выкрикивала и гомонила, и ветер доносил обрывки фраз на будто бы знакомом языке, разобрать которые с такого расстояния было невозможно.
Она даже звучала утомительно.
Приближаться к ней, пожалуй, было не самым мудрым решением, но подобраться имело смысл, чтобы понять, в какое именно полымя они попали: скрытые плотными зарослями, Морриган и Микаэль находились в относительной безопасности.
- Это амонап, - определила на слух Морриган язык.
И едва сдержалась, чтобы не застонать от отчаяния.
- Вот дрянь, святой отец. Вот дрянь. Это индейцы. Это калапало.
Может, вчера, там, у реки, они и правда прогневили какое-то местное божество - перед внутренним взором Морриган как наяву встало лицо индейца, искаженное бешенством, который пытался донести до богохульных гринго эту нехитрую истину. Амонап мисс Джонс понимала очень плохо, но суть ухватила хорошо - его звали Жьиуауа и он призывал на головы белых воров все кары, которые только мог, ибо те своим невежеством только что обрушили их же на его племя. Он требовал их жизнь - Морриган сторговалась на весь груз: Киракуйя, первый по старшинству, оказывался более приземленным и жадным, а ему приглянулся блестящий компас, приятно тикающие часы Фосетта и главное - добротный карабин Питера.
Ныне покойного.
Жадность Киракуйи купила им время. Вот только много ли?
- Уходим, - одними губами проговорила Морриган, - тихо.
Ноша священника вдруг заворочалась.
- Mama! - печально захныкал мальчишка. - Donde está mi mama?
За зарослями чутко притихли, и Морриган, внутренне обмирая, вдруг отчетливо ощутила, как течет мимо время - вязкое, щекочущее кожу, медленно затекающее в легкие вместе с воздухом; и чувство это, задержавшись на несколько мгновений, разбилось резким выкриком с другой стороны зарослей.
"Взять".
- Бежим! - рявкнула мисс Джонс. - Бежим, сейчас же!