ДИЛАН МАК БЕВИННАР | DYLAN MAC BEBHINNAR 
путешественник, бард, (почти) последователь Аллоры
Ding Yuxi
112 | айре-полукровка |  Вальден, Холден

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа
Айре бывают разные – чёрные, белые, красные, но признанная примадонна среди них только одна. И это Дилан. Считается, что у вокально одарённых персон главный способ самовыражения – это пение, однако полукровка использует все возможности показать, кто тут настоящая дива.

Дилан – известный модник. В его гардеробе много ярких вещей самых разных фасонов. Он с шиком носит что угодно, кроме обычного и скучного. Здравствуй, шуба на босу грудь! Привет, ожерелье в три ряда! И вот эта куртка с бахромой отлично сочетается с вышитой рубашкой. Дилан всегда ходит по грани экстравагантного и безвкусного, но никогда эту грань не пересекает, безошибочно останавливаясь перед тем, как блестящего станет слишком много. Выходя на сцену, щедро использует грим и густо подводит глаза. Абсолютно уверен, что просто не может выглядеть нелепо, не боится экспериментов с образом, так что если вы выворачиваете голову, провожая его взглядом на улице, так и задумано.
Даже вне образа примадонны выглядит весьма экзотично из-за смешения кровей двух разных рас. Во многом унаследовал черты матери-айре – вьющиеся волосы снежной белизны, тонкие черты лица и острые полупрозрачные когти на руках. От отца – уроженца Соллы ему достались чёрные глаза миндалевидной формы.
Дилан довольно высокий, худощавый и очень подвижный, много жестикулирует и отлично танцует. У него обаятельная дурашливая улыбка и чуть лукавый, не лишённый кокетства взгляд. Он кажется добрым и весёлым. Но он совсем не такой.

Дилан практичен до цинизма. Главной ценностью для него является собственное благополучие, так что он никогда не станет жертвовать собой ради кого-либо. Он может казаться сколь угодно понимающим и сердечным, но это всего лишь умело подобранная маска. Дилан носит её так долго, что легко ошибиться и принять маску за настоящую личность. Что ж, тем, кто ему поверит, не очень повезёт в жизни.
Склонен к самолюбованию и, в целом, очень высокого мнения о своей внешности и способностях. Не считает зазорным обмануть того, кто, по его мнению, слишком глуп, чтобы распознать ложь. По своей природе авантюрист, любит пожить на широкую ногу – причём не всегда по средствам. Предпочитает, чтобы за него платили другие, ведь он слишком хорош, чтобы его не баловать. За годы странствий убедился, что многое прощается за красивые глаза, поэтому всегда старается сохранять опрятный вид – кому нужен бард, который выглядит, как последний нищий?..

По сути, не мерзавец и не подлец, просто слишком сосредоточен на себе и на своих желаниях. Способен на широкие жесты, но только по настроению и только тогда, когда благородство не выйдет ему боком. Путешествуя с Арфистами, Дилан немного к ним привязался и, хотя по-прежнему считает их дурачками, теперь это «его» дурачки, которых никто не смеет обижать. Элисанд симпатизирует чуть больше остальных, потому что она когда-то вытащила его из лап последователей Мола. А Дилан, несмотря на весь свой эгоизм, всё же умеет (изредка) быть благодарным.

***
Почти до сорока лет прожил на родине своей матери, Бевинн ни Сиалар из Дайл Кейты. Братьев и сестёр у него так и не появилось, потому что мечтательная айре продолжала хранить в своём сердце любовь к человеку, с которым когда-то давно провела совсем немного времени. С матерью Дилан ладил вполне неплохо, хотя порой ему не хватало её внимания и наставлений. Бевинн большую часть времени проводила за созданием артефактов из «костей гор» - металлов и драгоценных камней – и была известна среди своего народа как искусная мастерица.

Люди вызывали у Дилана больше интереса, чем сородичи матери, поэтому, выбравшись из удушающего спокойствия Дал Кейты, он сразу отправился в Соллу на поиски отца. Набор сведений, которыми снабдила его мать, был довольно скудным, но Дилану повезло – его отец, господин Соджун Кан, оказался довольно известным на своей родине человеком. С Бевинн он познакомился, ещё будучи начинающим торговцем, путешествующим по разным странам, а сейчас почивал на лаврах, находясь во главе основанного им торгового дома «Сондольсин». Всю работу выполняли младшие внуки и множество наёмных управляющих, а почтенный купец наслаждался мирным отдыхом в своём столичном поместье. Тут-то его и нашёл Дилан, который в качестве подтверждения родства принёс локон волос матери, медальон, который Соджун подарил возлюбленной на прощание, и, собственно, себя. Поскольку он являлся почти точной копией Бевинн за исключением раскосых солльских глаз, господину Кану было совсем нетрудно догадаться, кто к нему пожаловал.
В плохой истории Дилана попытались бы прогнать прочь многочисленные сыновья и внуки Соджуна, почуявшие конкурента. Но эта история была хорошей. Беспечный полукровка совсем не интересовался торговлей и не претендовал на долю в «Сондольсин». Он прожил в семьей отца почти пять лет, выучил язык и проникся культурой Соллы.

А потом господин Соджун тихо и мирно скончался от старости, и Дилан без сожалений покинул Ханян. Он не вернулся в Дал Кейту и продолжил странствия по землям людей, исколесив сначала всю Страну Тростника, а потом переключившись на западные государства. Чтобы прокормить себя, Дилан освоил игру на музыкальных инструментах и стал сочинять песни – заниматься более тяжёлой работой он не собирался. Со временем он стал довольно известным бардом, но, поскольку конкуренция между музыкантами всегда была большой, так и не озолотился. Не раз и не два он жил за счёт какой-нибудь состоятельной одинокой леди, совершенно не стыдясь роли содержанки, но всегда уходил прежде, чем успевал привязаться к своей покровительнице. Дилан не хотел отягощать своё сердце любовными печалями и предпочитал оставаться свободным.

В Дал Кейту он возвращался всего дважды за свою долгую жизнь, но никогда не задерживался надолго: родина матери и сама мать каждый раз были такими же, какими он их оставил, как будто застыли во времени. Мир вокруг бурлил и менялся, а обитель айре оставалась прежней, только старейшины всё больше замыкались и всё больше сородичей переселялось на берега подземных рек. Дилан проводил несколько недель подле матери и снова уходил к людям. Последний раз он видел Бевинн почти пятнадцать лет назад.

Судьба долго берегла его от смертельной опасности, и с культами злобных божеств он столкнулся совсем недавно.  Семь лет назад Дилан странствовал с труппой бродячего кукольного театра. В одну из тихих летних ночей на лагерь напали последователи Мола и стали убивать всех, кто попадался им под руку. Дилан, спавший глубоким пьяным сном в одной из дальних кибиток, не сразу понял, что происходит, и выскочил на улицу уже тогда, когда помогать было поздно. Большая часть артистов была убита, кибитки с реквизитом превратились в огромные костры, а молианцы неутомимо искали выживших, чтобы добить. Драться, когда бой уже проигран, Дилан не стал и дал дёру, пока его не заметили. Совесть нисколько его не терзала, когда он, уже совершенно трезвый от ужаса, бежал через ночной лес, спасаясь от преследователей.
И вот тогда-то он наткнулся на Арфистов. Группа последователей Аллоры преследовала молианцев уже несколько дней, и Дилан указал им на место расправы над артистами. Убедившись, что аллориты численно превосходят нападавших, он повременил с побегом и вернулся на поляну, где развернулось сражение. Помощь, которую он оказал Арфистам, была довольно скромной, но её хватило, чтобы Дилана не прогнали сразу.

Идти ему было некуда, а новые знакомые его заинтересовали. Сначала Дилан попросил остаться с ними ненадолго – ведь он тоже был бардом – а потом просто никуда не ушёл. Его не прогнали, потому что он постарался быть очень полезным, а потом просто привыкли к нему. Последователем Аллоры Дилан так официально и не стал, скорее, сочувствующим. Умирать ради благого дела он не собирается, но пока пребывание среди аллоритов его вполне устраивает. Семь лет – долгий срок для ветреного полукровки, и ему пора бы уже двигаться дальше, но что-то (или кто-то?) пока удерживает его на месте.

Дополнительная информация
• Не владеет магией. Считает, что его «магия» - это природное очарование.
• Одарённый музыкант и неплохой поэт. Играет на арфе. Неплохо угадывает, что понравится публике, и ни разу за свою карьеру барда не был освистан.
• Знает несколько языков, на которых свободно болтает и сочиняет песни: язык айре (родной), вальдийский и солльский.
• Получил от родни отца традиционное имя и в Солле отзывается на «Мёнхо Кан».
• Довольно умелый боец, хоть с виду и не скажешь. Его стиль – причудливая смесь традиционного боевого искусства Соллы и приёмов грязной уличной драки. Никогда не нападает первым, но всегда защищается отчаянно.
• Умеет ездить на лошади, но не любит, потому что лошади пахнут так себе. Дилан – обладатель очень тонкого обоняния и восприимчив к резким и неприятным запахам. Хотя ехать в седле лучше, чем топать пешком, лучше бы на руках носили, право слово.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу
• Ввязаться в противостояние с Новыми богами (разумеется, против своей воли) и пощипать злобных культистов. Разбогатеть и стать самым известным бардом столетия, получать много денег и подарков, конечно же.
• Персонажа не калечить, не причинять вред детям и животным.
• Персонаж Вэй Нина, все претензии к нему же.

Что делать с вашим персонажем в случае ухода с проекта
• Не передавать в другие руки, отправить в новое бессрочное странствие.

Пример поста

Отражение в зеркале больше ему не принадлежало. Вольфганг аккуратно поставил на стол пластиковый стаканчик, из которого только что выпил оборотное зелье и внимательно изучил произошедшие с ним изменения. Преображение удалось на славу - теперь Рихтгофена не узнала бы даже родная бабушка. (О матери говорить не приходилось: Сильвия на полном серьёзе считала, что её сына зовут Вольфгер и что он - высокий блондин).
Человек в зеркале чем-то неуловимо напоминал его самого - такое же бледное лицо с запавшими щеками и тонкими губами, тот же обманчиво спокойный взгляд, тёмные волосы непослушными прядями спадают на лоб. Но всё же это был не он, и Вольфганг мог не опасаться нежелательного внимания. Для того, что он задумал, ему требовалась полная анонимность.

Так уж вышло, что вместо того, чтобы затаиться, немцу снова приходилось рисковать. На этот раз угроза исходила не от инквизиции, которую можно было временно сбросить со счетов, а от собственной семьи. Любящие родственники всерьёз решили извести отбившегося от рук наследника, и два года назад бабушка нанесла ему первый удар. Проклятие удалось отбить с помощью Гэвина, и оно рикошетом ударило по старой ведьме, навсегда приковав её к постели. Но даже парализованная, Марта Рихтгофен не утратила живости ума и не перестала ненавидеть внука. Теперь побратим был далеко - кажется, где-то в Гонконге, куда Святой Официум дотянется не сразу - и Вольфганг решил заняться семейными делами. Марта должна была умереть, и колдун снова обратился к старой доброй запрещённой магии. Жизнь невинной жертвы в обмен на смерть старухи - вполне достойная цена. Вольфганг отыскал подходящее для ритуала место и теперь вышел на поиски подходящего агнца.

Близость опасности, как всегда, горячила ему кровь. Вольфганг прекрасно понимал, как сильно рискует, однако вместе с тем он чувствовал уверенность в своих силах. Чары защитят его. Оборотное зелье сделает его неузнаваемым, а ментальная магия позволит увести с собой любого человека. Ему нечего бояться.
В тот момент он чувствовал себя почти богом. Опасное чувство, но приятное. Он всё предусмотрел и продумал, насколько это возможно в таком деле. Неузнанным колдун пришёл в парк Арденау и стал прогуливаться по дорожкам, разглядывая отдыхающих. Был прекрасный осенний вечер, заходящее солнце весело золотило верхушки деревьев, и было ещё довольно тепло. У торговки цветами Вольфганг купил небольшой букетик крокусов - точнее, ей показалось, что купил. На самом деле, когда женщина протянула руку за деньгами, немец легонько коснулся пальцами её раскрытой ладони и негромко сказал: "Я тебе уже заплатил". Торговка смущённо моргнула и отдала ему букет, не задав ни одного вопроса. Это был самый первый, самый лёгкий шаг.
Дальше было сложнее. Вольфганг неторопливо прохаживался по парку в поисках подходящей жертвы. Ему подошёл бы кто угодно, но женщину или ребёнка легче увести, они проще поддаются внушению. Он искал одинокую девушку, и, хотя в парке было больше семейных или влюблённых пар, скоро удача улыбнулась ему.

Барышня была очаровательной. На вкус Рихтгофена, она не была так уж красива, но в ней было что-то уютное и домашнее, что-то уязвимое. Она сидела одна на лавочке в стороне от главной аллеи и как будто кого-то ждала. Вольфганг подошёл, сел на другой край скамейки, не глядя на девушку, и сделал вид, что у него тоже назначена встреча. Он с нарочитым нетерпением поглядывал на часы, и спустя пятнадцать минут решил, что дольше тянуть не следует.
Он повернулся к девушке, прокашлялся и спросил с застенчивой улыбкой:
- Простите, это вы - Вивиан?
Конечно, она не была Вивиан, и они оба это понимали. Тогда Вольфганг с досадой пнул скамейку и пробормотал:
- Что ж, значит она не придёт. Ну конечно, к чему ей такой парень, как я...
Вид у него сделался донельзя грустный. Разыгрывая перед светловолосой девушкой этот спектакль, немец хорошо помнил, что обманутые возлюбленные (чужие) всегда вызывают у чувствительных фройляйн особое сострадание. А ему нужна была искра симпатии, чтобы внушение прошло быстрее и чтобы она сама, без вопросов, ушла с ним. Чтобы укрепить эффект, Вольфганг протянул незнакомке крокусы и тихо спросил:
- Не согласитесь ли взять этот букет? Очевидно, что ко мне никто не придёт. Пусть эти цветы порадуют вас.

Попалась. Ей достаточно было поднять глаза и посмотреть на него внимательнее, чтобы Вольфганг зацепил её взглядом - как рыбку на крючок. Теперь она не смогла бы отвернуться, даже если бы захотела. А она уже не хотела.
- Разве ты не узнаёшь меня? Ты помнишь меня. Конечно, помнишь, - мягко сказал он, вкладывая в свои слова немалую долю внушения. - Я был твоей первой любовью, и ты до сих пор меня не забыла. Ты рада встрече и хочешь о многом со мной поговорить. Но не здесь, здесь слишком людно. Не так ли, mein Herz?
Улыбка Вольфганга была такой ласковой, когда он протягивал девушке руку. Слишком ласковой.