Дараб Аноуширван | Darab Anoushirvan
наследник архонта Амад Зарра, артефактор, изобретатель, Избранный Хадара

Harry Lloyd

20 лет | человек | Кейлим

••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Образ персонажа

• Прежде Аноуширваны были военными аристократами, родом из Амад Зарра. Все изменилось в 200 году, когда некто неизвестный вырезал всю семью архонтов этого города, включая их близких родственников. Аноуширваны были дальними родственниками Келеменов и использовали это для своего возвышения, быстро захватив опустевшее место.
• Вахид Аноуширван был женат и имел богатый гарем, но родить ему здоровых детей сумела только рионнийка Орнелла, выкраденная из семьи и удерживаемая силой первые свои годы жизни на новом месте. Когда женщина родила первого ребенка, она получила свободу, свой дом и слуг, статус любимой жены наследника архонта, права и привилегии, полагающиеся аристократке. Позже женщина родила еще несколько детей от Вахида.
• В 579 году Вахид сгинул на границе Кейлима. Семьей Аноуширван сейчас правит его отец Шахрох, ему наследует сын Вахида - Дараб. В семье давние проблемы с деторождением из-за близости отравленной земли, и обширные гаремы - это не роскошь, а необходимость. И даже это помогает не всегда.
• Вопреки традициям Орнелла всех своих детей воспитывала сама, сумев убедить и мужа, и свекра, что так будет полезней для них и для семьи. Искушенная в магии рионнийка обучала ей своих детей.
• Дараб с детства был увлечен изобретательством и артефакторикой. Его словно бы ничего, кроме этого и не интересовало. Он взял у матери все, чему она могла научить, постоянно добывал и читал книги о возможностях древних, а его страстью было изучение Амадийских артефактов. Все, что попадало ему в руки, Дараб разбирал, изучал, собирал заново так, чтобы оно продолжало работать, позже он научился и чинить то, что было сломано.
• И родители, и дед поощряли интерес мальчика. В Кейлиме ценят память о прошлом и тех, кто умеет воскрешать ее достижения. Орнелла обустроила сыну его собственную магическую лабораторию, в которой он мог безопасно заниматься своими исследованиями, не грозя разнести все вокруг случайным взрывом. Стены и окна были покрыты поглощающими магию рунами, и должны были защитить всех, если что-то пойдет не так.
• Не помогло. В 582 году взрыв смял защиту, разорвал лабораторию и пламя вырвалось наружу ревущей волной. Оно поглотило всю левую половину дома и часть сада, убило Орнеллу, ее младших детей, множество слуг. Дараб после взрыва потерял сознание, пока к нему не пробралась сестра и не привела его в чувство. С ее помочью действие артефакта, с которым он работал, удалось инактивировать и остановить пожар.
• Лечение, расследование, допросы. Они велись без пристрастия, но поскольку расследование начали вести сразу же после пожара, то первые из них Дараб просто не помнит. Сознание мутило от боли, времени на то, чтобы выздороветь ему не дали, и  он до сих пор не знает, что он тогда наговорил.
• Дараб остался калекой. Взрыв откинул его, ударив спиной о подоконник. Даже, когда зажили ожоги, оставив после себя уродливые шрамы, ноги ходить отказались. Потом он придумает себе похожий на многоножку артефакт, который будет крепиться к позвоночнику, восстанавливая возможность ходить, но это будет позже.
• Воля Хадара пришла к Дарабу после взрыва. Тогда, когда едва вернулось сознание и способность думать, он первым делом потянулся к перу и листам бумаги, чтобы записать свои ошибки, проанализировать и понять, что надо сделать, чтобы в следующий раз задумка работала и работала безопасно. Бог высоко оценил его подход и решительность.
• Вскоре после выздоровления Дараба вместе с выжившей сестрой забрали во дворец. Октару доложили, что он способен создать то, что поможет расшить территорию Кейлима на запад. Дараб отказался придумывать оружие, у него, как и у Хадара, было иное представление о том, какие изобретения можно считать полезными, и что ему стоит придумывать. Он смотрел на восток. Он был уверен, что его пламя сумеет выжечь даже скверну с пораженной земли и это позволит вновь засеять мертвые теперь поля. Это звучало утопией, в которую никто не соглашался верить. Пустоши с каждым годом давили все сильнее и единственное спасение кейлимцы видят в расширении на запад, которому мешают горы.
• На Дараба давят, требуют новое оружие, требуют снести горы, требуют то, в возможности чего он даже не уверен, но Октару докладывают, что мальчишка все может, только упрямится. Когда начали угрожать жизнью сестры, Дараб сдался и принялся откупаться мелочовкой - и тем, что ему казалось таковым, но каждая новая поделка лишь подтверждает подозрения архонтов в том, что он способен на больше. И требования становятся все выше.
• Чтобы вывести из игры хотя бы сестру, он придумал сосватать ее куда-нибудь подальше от столицы за того, кто сумеет ее защитить. Сосватать знатную невестку с хорошей наследственностью не составило труда, но, вот беда, вскоре после свадьбы ее мужа на охоте задрала пума, и девушка вернулась в столицу уже богатой вдовой.
• Дараб в ловушке, в ловушке и сестра, хотя вряд ли понимает это, иначе не спешила бы возвращаться домой. Юноша уверен, что от рабской печати, которая позволила бы архонтам в полной мере овладеть его знаниями и навыками против его воли, его уберегает только власть деда. Хочется верить, что старик протянет еще немного, достаточно долго, чтобы Дараб сумел найти выход.

Дополнительная информация

• Общение с Хадаром у Дараба происходит преимущественно через божественное озарение, которое снисходит на него тогда, когда он не может сам придумать решение задачи, над которой долго думает. Естественно, это касается маго-технических задач. Так, например, не помогает в политике и не помогает найти способ выбраться для себя или своей семьи. Зато доносчики абсолютно правы - Дараб действительно может создавать гораздо более сложные устройства и артефакты, чем те, который создает при дворе Октара. И, как провести армию через горы - тоже может придумать.

Благодаря божественному озарению он может понять и воспроизвести практически любой артефакт древних, или придумать свой аналог, выполняющий ту же задачу. Но он предпочитает скрывать свои способности и избранность богом мастеров, чтобы не навлечь еще большую беду. Хадар этим не доволен. Он не принимает творения ради творения, он требует, чтобы работа приносила пользу людям, и выявляет недовольство, когда его Избранный сжигает чертежи, но Хадар и не одобряет создание оружия, и возможно поэтому его недовольство пока не обрело материальную форму.

• После взрыва у Дараба сильно испортился характер. Кейлим не прощает слабостей и не позволяет жаловаться на боль, но сама боль от этого не исчезает. Юноша стал язвительным и придирчивым, он часто срывается на тех, кто не может ему ответить. Злится потом на себя - мать учила иначе, он помнит ее науку - но воспоминания помогают не надолго, и Дараб раздражается снова. Его не любят слуги, но он приучил себя в любом состоянии быть любезным с теми, кто сильнее, и с теми, от кого зависит его жизнь.

• Шрамы от ожогов на левой ноге, плече, животе и на обеих кистях рук. Скрывает их одеждой, носит перчатки из тонкой кожи.

Планы игру, пожелания по сюжетам и игровые табу

• Планируем с сестрой покрутиться немного в Амад Иштаре, договориться и придумать побег. Сбежать куда-нибудь в Линдисфьялль, по пути огрести кучу приключений. Подумать и возможно вернуться обратно, продолжая огребать приключения.
• Не играю инцест, насилие над беременными женщинами и детьми.

Что делать с вашим персонажем в случае ухода с проекта

• на усмотрение амс

Пример поста

- Вряд ли, - ответил маг.

Мог, конечно, отыскаться чародей сильнее его. Мог он и бродить где-то здесь рядом с северными лесами и горами, в которых жили дети драконов, но вероятность того, что их враг имеет в рукаве такие козыри была также невелика, как и вероятность того, что в похищении замешена семья Веламар.

- Если бы у заказчика был маг способный совладать с моими печатями, то мне сегодня пришлось бы сражаться с ним, а не с этим... неучем.

Он остановился еще у выхода с лесной тропы на широкую дорогу, слепил иллюзию, закрыл проход так, что здесь больше не было никакого ответвления к охотничьему домику. Только лес, точно такой же обычный лес, как и вокруг. Теперь уж точно можно было быть уверенным, что никто не пройдет сюда до того, как вернется сам рионниец.

- Дальше я отвезу вас домой к слугам и лекарям, поставлю на дом свою защиту, возьму кого-нибудь из местных, кто поумнее, и начну свою охоту. А вы выспитесь, залечите свои раны и займетесь тем же, чем раньше: приемами, кавалерами и дворцовыми интригами. Только очень вас прошу: не снимайте подвеску. Хотя бы, пока я не найду эту сволочь и не принесу вам его голову. И я буду вам очень благодарен, если вы и для янтарного гарнитура найдете место.

Они не сочетались. Янтарный браслет и кольцо слишком сильно разнились с черной подвеской, чтобы их было можно носить вместе, но Каладан об этом сообразил только сейчас. Впрочем, можно было надеяться, что девушка что-нибудь придумает.

Как бы бережно Каладан не устраивал жену на лошади, ей все равно было больно, и это пугало. Было неясно, что делать: то ли пустить коня вскачь, чтобы быстрее довезти ее до города, дома и толкового лекаря, то ли наоборот, ехать аккуратным шагом, чтобы ей было легче. В итоге он выбрал второе, и вроде бы верно, Виалль затихла в его руках, и даже казалось почти дремала, пока внезапно не огорошила его вопросом, от которого что-то болезненно потянуло в груди.

Он не мог ей ответить и какое-то время ехал молча, словно бы не услышал вопроса. Восстанавливал сбившееся почему-то дыхание, думал. Он и так уже сказал ей слишком много, позволил накинуть на себя строгий ошейник, и давать в ее руки еще большую власть было невозможно. Невыносимо.

- Зачем вам ответ на этот вопрос? - поинтересовался он, хотя ответ было очевиден. С влюбленного мужчины можно требовать все, что угодно. С ним можно делать все, что угодно. Он, как щенок, который будет беззаветно верен даже самому дурному хозяину, просто потому, что видит в нем всю радость своей жизни, потому что любит.

- Любовь - это ловушка, Виалль, разве не так? Это капкан, это волчья яма, из которой нет выхода. По мне, честная ненависть лучше, чем "искренняя" любовь. Она хотя бы меньше ранит и дает больше шансов выжить. Я не жду от вас любви и не думал, что вам нужна моя.

Каладан выдохнул. Ему не нужна была не то, что любовь, но даже воспоминание об этом чувстве, щедро воспетом поэтами. Ему бы стоило держаться подальше от этой девушки, от бледной кожи, тонких запястий и запаха цветов, но сделать шаг назад и отступить он сможет только, если услышит ее отказ. После сегодняшнего вечера, после того, как он нашел ее растрепанную и в чужой крови, думать об этом было еще тяжелее, чем раньше. Виалль была огнем, а его всегда влекло к огню.

- А вы? Все еще боитесь меня?